Девятая заповедь

    Мы лжём себе и лжём другим —
    и даже самым дорогим,
    играя в глупую игру.
    Мы начинаем поутру
    всем лгать, и нет предела лжи
    у изолгавшейся души!
    Она устала врать и врать —
    всё повторяется опять[1].

О как хотелось бы сказать после этих строк пространную и вдохновенную, с пафосом, речь о том, что нет ничего страшнее лжи. Что лгать нельзя. Никогда и ни в чём. Ни при каких обстоятельствах. И даже когда знаешь, что твоя правда станет причиной несчастья другого. И даже когда услышав твою правду, ближний больше не захочет жить. И нельзя замалчивать правду, даже когда она никому не интересна и от тебя отмахиваются, как от сентябрьской мухи. Сказать и о том, чтобы почаще вспоминали, что правда глаза колет; вот и колоть ей, направо и налево, без устали, с размаху и из-за угла…

Стоп. Какая-то странная у нас правда получается, — злобная. Может, конечно, кому-то именно такая по душе. Но вот только не было у Христа такой правды, злобной. Другое Он кричал со Креста, когда Его приколачивали гвоздями: «Прости им…» Не было в Нем злобной правды и тогда, когда бичом выгонял торговцев из храма. Только горечь. От человеческой мелочности и заскорузлого бесчувствия. Да и говорил Он притчами и образами, вместо того, чтобы прямо сказать всю правду о Себе перед народом: «Вот, Я – Мессия, Я – Царь Израилев!»

Очевидно, что у Христа была какая-то особая Правда, иная, чем у людей. Этой Правде не надо было кричать о себе на всех углах и перекрестках; она становилась очевидностью для тех, кто шёл за Ним – и душевной маятой и смущением в сердцах, кому такой Мессия был совсем не нужен. Человеческая правда требовала забить камнями согрешившую – а Его, Христова правда, не могла не простить. Не человеческой ли правдой и была в итоге пригвождена на позорном месте Правда Божия?

Христос, как Новый Адам, в совершенстве выполнил то, что не сделал тот, первый. И заповеди, начертанные Божественным перстом на скрижалях Моисея. И вообще весь ветхозаветный закон, которым веками воспитывался еврейский народ. Но путь исполнения Христом заповеди «не лги!» идет гораздо дальше нашего, привычно-бытового представления о порядочности и честности.

Ведь любой может сказать, что вокруг лгут все. Политики – лгут, реклама – сплошная ложь, в магазине обвешивают, а дети – так те вообще просто заврались! Сплошной кокон лжи, в котором мы живём!

        Липкая ложь обмотала ладони,
        Как паутина.
        Не одиноко, не страшно, не больно —
        Просто противно.
        Тянется нитью с упорством трамвая —
        Шепот удушья.
        Просит любви, а в ответ вызывает
        Лишь равнодушье.
        Надо терпеть. Или плакать. А может
        Выпрямить спину?
        Вся наша правда смешана с ложью
        Наполовину.
        Вся наша правда — внутри. А снаружи —
        Лишь паутина.
        Вот бы схватить, потянуть и разрушить...
        Только противно[2].

Да, нам действительно противно прикасаться к чужой лжи. Воняет. Зато к своей – давно привыкли. Срослись. Сроднились. Уже и не замечаем. Только попробуй оторвать – и сразу болит, чего-то не хватает, родного и привычного. Так и живем, брезгливо отворачиваясь от внешних неправд, и ласково лелея собственную ложь – ложь мыслью, ложь словом, ложь всей жизнью. Да и правду нашу стоит чуть глубже копнуть – а там всё та же ложь, только не явная, сокровенная.

Правдоискательство Христово было напрочь чуждо беспокойства о внешней «порядочности» или «приличности». Да, Ему ничего не стоило исцелить в пятницу или вторник, но Он специально нарушает субботний покой. О как больно было видеть, как Божественная Правда Закона связывалась по рукам и ногам мнимой праведностью, а по сути – лживостью человеческой! Горе, горе лицемерам, влюбленным в собственную непогрешимость, для которых лживость стала синонимом благочестия!

Не лечится лживость человеческая ни кнутом, ни пряником, ни законами, ни воспитанием. Ведь отец лжи – диавол – блестяще владеет любыми методами воспитания, да и правовед он изрядный. И там, где слышится его дыхание – правды Божией не ищи. Найдешь только человеческие правды, такие разные и противоречивые, скорее правды, чем неправды, где «почти-правды» перемешались с «не-совсем-правдами», но все горделиво называют себя высокими именами. Кто не возгнушается этой липкой паутины человеческой лжи, кто не побоится разорвать этот клейкий, всепоглощающий кокон? – Христос сделал это. Только в Нём нет никакой лжи. И есть единственная победа над всей ложью жизни, какой бы мелочной или грандиозной она ни была – Его смерть, позорная. Его воскресение, славное.

-----------------------------
[1] А.Красин
[2] Е. Бахтерева