За гранью

I
Солнце садилось за каменный свод.
Мир погружался во мрак.
Пламя лучей растворилось, и вот
Где-то зажегся маяк.

Серые стены, столетняя пыль,
Камни – свидетели битв…
Здесь совершилась жестокая быль.
Хватит с вас, друг мой, молитв.

Ну так представьте картину сию:
Твари сидят по углам,
Держит один из них жертву свою –
Справится ль с нею он сам?

Нет, дорогой мой, законы толпы –
Все должны быть, как один.
Все эти твари смертельно глупы,
Зал из безликих картин…

Тело зловонное, слизь на губах,
Корка из грязи везде…
Здесь заточение сильнее, чем страх –
В этом змеином гнезде.

Лужи блевотины, мерзость и смрад –
Право, здесь негде ступить.
Что говорили вы мне про разврат?..
Это похлеще, чем пить.

Правда, и в этом дано преуспеть
Нашим уродам – вино…
Каждый бокал норовит опустеть,
Трезвых здесь нет уж давно.

Странен на вид их нехитрый обед –
То, что им съесть суждено.
Мясо иль птица? О нет, милый, нет.
Жертве сбежать – не дано.

II
Пламя в глазах, но одна против всех,
В цепких руках – не уйти…
Крик, но в ответ тошнотворный лишь смех.
Все перекрыты пути.

Темный, как зимняя ночь, коридор.
Скрип под ногами. Ступень.
Дверь, снова тьма. Вновь тяжелый запор.
Зала. Свеча. Чья-то тень.

Мрак заточения. Одна, как луна
В ясную зимнюю ночь.
Горе придется испить ей до дна –
Некому жертве помочь.

Можно стерпеть даже храм и алтарь,
Меч, благородный кинжал,
Но если враг твой – ничтожная тварь,
Весь исчезает запал.

Можно сражаться, но с равным тебе,
Можно понять честный бой.
Тошно, однако, исчезнуть в толпе,
падая вниз головой.

Тошно дрожать, словно загнанный зверь,
Только заслышав шаги,
Шорох руки, открывающей дверь,
Дверь, за которой враги…

Ей было страшно. Она молода,
Юности только заря…
Путь лишь один – это путь в никуда?
Значит, выходит, все зря?!

Ночь на раздумья – часы до утра.
Капли дождя бьют в окно.
Молнии. Гром. Темнота, как дыра.
Грустно? О нет. Все равно.

Мысли менялись, как чаши весов,
Жалости гнев уступал,
Гордость себя проявляла, и вновь
В сердце огонь полыхал.

Жертва дерьма? Ну так что ж, наплевать!
Можно списать на судьбу!
Драться нет смысла, нет смысла бежать,
Вылетят силы в трубу.

Будь же что будет, к чему ей вступать
С жизнью в бессмысленный спор?
Но… никогда больше не увидать
Месяца, радуги, гор?!

Нужно смириться… да ну, что за бред!
Внутренний голос, молчи!
Встать перед ними, молчать? Ну уж нет!
Ливень… Зарницы в ночи…

Время летело, секунды текли,
Воздух был влажен и свеж.
Месяц неясно виднелся вдали,
А на душе был мятеж…

III
Сказать должна вам, милый мой читатель.
Что жертва – далеко не идеал.
Бывают биографии без пятен,
Но кто, ответьте мне, о них писал?

Девчонка, что одна из миллионов.
Девчонка, что одна на миллион.
Девчонка, что одна во тьме зловонной
Смогла сдержать крик ужаса и стон.

Она слаба, и страхи ей не чужды,
Ей вовсе не знакома сталь клинка…
Неволя – что бывает в жизни хуже?
Свободы ждешь, как школьного звонка.

Я не могу назвать ее красивой:
Фигурой не блистала, средний рост,
Волос блестящих бешеная грива,
Но исподлобья взгляд не так-то прост.

Такие, как она, свернули б горы,
Но иногда не в силах промолчать,
Чтоб избежать конфликта или спора.
Моральные устои ей попрать –

Элементарно. Честь и предрассудки –
Поверьте мне, как небо и земля.
Часов ей не хватало часто в сутках.
Одна на жизни судне у руля.

В глазах её всегда таилось что-то –
Восторг иль страсть, протест или мечта,
А в голосе особенные ноты.
Своеобразна эта красота.

IV
Подобных ей особенно не чтят.
Народу – примитивные кумиры!
Да-да, её оценит редкий взгляд,
Но для него она и станет миром.

Все так и было б, если бы не плен.
Она б нашла того кого искала…
Как тяжело среди столетних стен
Мечтать о громе, молниях и скалах!

Они бы вместе правили Землей,
Землей, где оба – жалкие песчинки,
Бродили в темноте под волчий вой,
Две странных неразрывных половинки.

Им было бы на общество плевать,
На эти все моральные устои.
Кроме друзей ближайших, всех послать
И выйти рука об руку из строя.

Как ни прискорбно, все же большинство
Безмозглых выбирает. Но красивых,
Не стоящих почти что ничего,
Таких, что бред несут кобылы сивой.

А мысль человеку зря дана –
Использовать ее не всем под силу.
Толпе способность мыслить не нужна,
Тупым от колыбели до могилы.

Привыкли мы поверхностно судить,
Всю глубину оставив лишь для мудрых –
Тех, что с толпою связь порвали, словно нить,
Великих мудрецов, седых и хмурых.

«Я плюнула бы обществу в лицо,
И, сделав это, скрылась бы во мраке!
Ушла б навек, и все дела с концом
В прогнившей, разложившейся клоаке!

Вы беззаботны? Вот что я скажу:
Душа у вас давно лежит в могиле!
Я зла на вас, поймите, не держу,
Но разум вы, мой друг, похоронили!

Система-бартер: счастье – на мозги,
Верней, наоборот – вы променяли.
Ну что ж, мой друг, вам не видать ни зги,
Хоть слепоту пока не осознали.

Не жаль мне вас, увы, совсем не жаль.
В стремлениях своих вы просто глУпы,
А идол ваш – народная мораль.
Любой из вас, вы все – живые трупы!

Стараетесь вы жить, не видя зло,
Но как бороться с тем, что незаметно?
Баранов стадо во главе с козлом –
Число ваше поистине несметно!»

V
Но как она могла простить народ,
Наивный, как дитя, слепой, как старцы?
Людей, не замечающих невзгод,
В дерьме будто желающих остаться?

Толпа народа в розовых очках,
Которые сулят потерю зрения –
Гуляет ветер в их пустых мозгах…
Такие вызывают лишь презрение.

«Пусть бог прощает вас на небесах –
Презренные заслуживают это.
Народ, что будет вечно в дураках,
Не видит ничего на этом свете.»

Ей вовсе был не нужен трон людской:
Вся эта власть – испачканные руки…
Она мечтала лишь иметь покой.
Поверьте, управлять – такая скука!

Она хотела быть вдали от всех,
Не подчинять, но и не подчиняться.
Не слышать больше громкий грубый смех,
Чтоб не было нужды ей защищаться.

Да, здесь она по милости людей.
Молчание, как известно, знак согласия.
Им всем плевать на то, что будет с ней,
Хоть, в общем-то, спасти ее – в их власти.

Они стоят, колени преклонив,
Пред тем жлобом, что ими верховодит,
Их взгляд покорный так красноречив –
С престола глаз своих они не сводят.

Их души уже проданы за грош,
Цена в базарный день – одна монета.
Как свято люди могут верить в ложь!
Зачем искать правдивого ответа?..

P.S. И не говорите мне, что тут сплошной юношеский максимализм, я это и так знаю. Данный бред я написала в семнадцать лет - в таком возрасте не бред не пишут =)