Стихия творения

Стрекотали цикады. В бездонной вечерней тишине стрекотали цикады, утопая в ленивой игре травяного прибоя.
Жёлто – смотрели в сумерки окна свалившегося за спину холма городка. Лента асфальта, ломаясь на шоколадные плитки, пахла мёдом, бензином и укатившимся за горизонт солнцем.
Ближайший дом выбелился в полумраке громадной неуклюжей совкой, неведомо зачем присевшей на склон холма, слишком громоздкой, чтобы снова взлететь.
В доме не спали. Терраса, освещаемая только из дверного проёма, жила на стыке двух непохожих миров.
Время смеялось. Медовый блюз истекал по половицам, капая и выливаясь на ступени крыльца, сочась и скрываясь в темноте.
Город рос.
Дан, дан, дан – ударили капли. Всё почернело, тьма обрушилась разом, устремилась в воронки водосточных труб, вырываясь у тротуаров струйками, струями, мощными потоками, спешащими влиться в замысел всемирного потопа. Дождь нанизывал черноту на жужжащие стальные спицы, кромсая и вытесняя всё с открытых объёмов. Вода захватила улицы, тротуары, вбила праздную публику в подъезды, магазины, хватала за плечи и колени. Застывшие автобусы и трамваи, казалось, были готовы уплыть, изменив своей колёсной сути…
Время смеялось.