Восьмидесятники

Мы дети Купера и Скотта. Развалы книжные - наш мир,
Где между Чеховым и Блоком нам о Монтекки плёл Шекспир.
Мы малолетнюю Джульетту превозносили до небес.
Травились девки, если летом не к ним Ромео их залез,
Перемахнув через ограду - балконный пластик голубой,
Напрасно ждали серенаду со словом трепетным -  любовь...
Смешно цинизм изображали и в детских садиках портвейн
Мы с отвращением глотали, а рядом мыкался портфель.
Тянули взросло сигареты и матерились  втихаря,
Ничьих не слушали советов - играли в образ бунтаря.
И всё искали справедливость, и защищали чью-то честь,
Не опасаясь впасть в немилость. Претили подлость нам и лесть...
Зимою грелись по подъездам, но не умели не шуметь.
Мешали юбки нам с разрезом на подоконниках сидеть.
Старухи где-то брали силы - подставив ухо у дверей,
Приврав, наутро доносили отцам о "происках" детей...
Потом учились в институтах и в упоении страстей
Мы презирали проституток и прохиндеев всех мастей.
По вечерам у ресторанов торчали с трёшкой в кулаке.
Нас отгоняли вышибалы и мы тряслись на сквозняке,
И вместе с Цоем и "Машиной" горели жаждой перемен,
А нам совали дерьмовщину - пустой кобзоно-манекен.
Парней из армии мы ждали. Немилосердна с нами жизнь.
Они в Афгане погибали, а мы им в верности клялись,
И эти клятвы нарушали - опять влюблялись до ушей
И в загс счастливые бежали, рожали крепких малышей....

Теперь мы родичи и предки, шнурки и просто черепа.
Мы чьи-то тётки и соседки, хотя в душе мы - шантрапа.