ВЫ...

                Я хотел подарить цветы первой попавшейся девушке…
Быть или не быть…
В конце концов – всё сводится к жизни и смерти, борьбе за право на неё…
Я бы напился, но негде найти спиртное…
Это больше похоже на «ломку» по нормальным человеческим отношениям. 
Особенно, когда совершенно случайно застаёт дома телефонный звонок, и, слышишь голос, возвращающий в прошлое лет этак на десять (в душе появляется чувство обиды на себя самого, и горечи – что в  текучке и суете забыл, как стало легко после того, как прижался щекой к песку, плотно вдавливающему в Землю тело отца)… 

Есть мама.
«Незаметно» для нас шмыгающая носом, случайно наткнувшись в своих «методичках» на фотографии(?) с похорон её матери, моей бабушки…
Мама, разыскивающая на кладбище среди роскошно убранных могил скромный холмик, где ещё не успели поставить оградку... 
Давным-давно…
Хотел заплакать, и, закричать: «Мама! Не плачь, прошу тебя!»
Но, почему-то промолчал.
Потому, что знал.
Потому, что – знаю…
Ничего я не знал – бабка последние три года никого не могла узнать…
Были похороны мужа тёти Веры, и, её трёхлетний внучек весело кричал, радуясь всем собравшимся, и, резво раскатывал на велосипедике…

Хочу уйти отсюда в дом с заклеенным  (крест-накрест, бумагой) окном,
Где однажды выпил почти залпом бутылку шампанского, и, молчать…
Опять суета, скачки – с огромным желанием никогда никого ни в чём не подозревать…
Даже себя…

Рядом – Василий Иванович с этим.. под койкой.
Как просто убить человека.
Убить ли?
Можно ли убить того, кто не живёт?
Тогда, зачем он просил меня об этом в одну из коротких минут ясного сознания?..
И, даже звучит ничуть не кощунственно, обыденно: не торопясь, закрыть дверь, с улыбкой взять в руки что-нибудь тяжёлое.. 

Даже сам я, наверное, не подозреваю, как я плох...
Остаётся – бежать, не разбирая дороги, бежать от самого себя…
И, никто не сможет помочь – слишком велико то, потерянное (или найденное?) июньскими носами 84-го.
То, что мы с Котом нашли или потеряли – отчаянно осмелившиеся идти против…
                Хотелось без конца нюхать цветы, сорванные без всякой опаски на школьном дворе…
Всматриваюсь:  отважные, готовые безмерно поддержать друг друга, хотя это и сейчас так…. Прочитал написанное.
Страшно больно.
Быть или не быть?!!
Может быть, главное, это когда тебя узнают?

                Друзья без меня – не друзья,
                Коль никто не ушёл за мной следом.
                И, земля без меня – не земля,
                Коли за ночь покрылась снегом.
Круг врагов – уже не круг,
Коли не с кем боле сражаться.
Младший брат – младшим быть перестал,
Коли не с кем уже обниматься.
                Ну, и дом без меня – не дом.
                И, жена без меня – не женщина…
                Я оставил бы больше следов,
                В моей спальне – другие размещены…
И, стихи без меня – всё хлам:
Забить мой мяч – никому не дано…
Только, плохо, один – хоть плачь…
Я уйду, как немое кино…
                Телефон грязно выругался вереницей коротких гудков.
Ну, что ж – ну, и, пусть…
В конце концов, всё, что ни делается – всё к лучшему: время всё расставит на свои места, и, всех рассудит…
Только без меня…
Грязная обшарпанная кабина.
Ленивый перелай собак приторен жизнь не имеет смысла…
Холодная уверенность семизарядника во внутреннем кармане прямо ошарашивает.
Всё нелепо – чудовищно нелепо…
Стоп!
Нужно вспомнить – что может удержать.
Итак, детство: старый сарай…
                Мокрые хвостики крыш
                Тащили  с собой самосвалы…
                Ну, что ж ты увидел , малыш?..
                В горах сейчас где-то обвалы…
                Боюсь, не слышен будет голос –
                Не уходи так далеко.
                Прости, малыш, что путь так долог –
                Пить скоро будем молоко…
                Чуть с кровью…

Так, так – дальше…
Что же дальше?
Опять провалы в памяти…
Несколько раз я не узнал,
Несколько раз меня не узнали – потом признаваться было поздно, да и неловко…
Провалы… Может быть, всё дело именно как раз таки, в них?

                Провалы в памяти… Наверно,
                Провалы в памяти – без дна…
                Дерётся дождь колючий, скверно,
                Холодной сеткой у окна,
                Дождаться… Выжить…
                Где цыгане
                Свободной стаей пронеслись –
                Устала совесть, ноют раны,
                Цыганкой где-то ходит мысль…

  Да, была мысль – точно: обязательно была мысль, затем родились слова, потом – звуки выстрелов, и, холодные комочки земли, трупы…
Холодные комочки земли на лице красивой девушки в синем жакете, с длинными, по пояс,  волосами.
В уголках незакрытых тёмно-синих глаз…
Впрочем, имеет ли это сейчас значение?..
Холодные снежинки – не тают на вполне тёплых  руках – как у покойника.
Покойника?..
Сколько за свою жизнь видел покойников – живых и мёртвых, тянущих за собой, и, не тянущих?
Сколько видел то, посредством чего становились покойниками?...
Стоило ли когда-то их родителям рожать, растить этих замученных, раздавленных и безвременно ушедших детей?..

                …Цыганкой смерть привстала у окна:
                Явилась Мысль, потом родилось Слово,
                Потом Деянье… Как-то раз, со сна
                Спросил у папы:  «Что это за птица?»
                -  «Говорят все люди, что зовут её – Весна»…
                … Гудков коротких матерщины вереница…
                Так, детство: дом, сарай… Чьи лица
                Со мною рядом?... Горы, пыль…
                Не помню сказок. Лишь ковыль,
                Утоптанный стандартно кирзачами…

Предохранитель вызывающе-зовуще посмотрел, и, щёлкнул…
Вся жизнь – ошибка.
Чья-то нелепая чудовищная ошибка, которая обязательно должна быть исправлена…
Щелчок предохранителя…
Далёкий торопливый гул моторов…

Вы…
                1992г.