Семь глухарей

Жили-были семь глухарей. И не просто жили, а по адресу: Красноярский край, Сухобузимский район, речка Малая Кузеева, правая сторона. Сидели они как-то по осени на одной огромной  разлапистой ели. Леса в тех местах широкие, места много. И чего им было всем  на одной ёлке громоздиться – вроде непонятно даже.
Это на первый взгляд. А вот если по-человечески рассудить, то очень даже понятно. День-то был  осенний промозглый октябрьский. С неба хлопьями сыпал мокрый  печальный снег. Рядом с елью тоскливо скрипели от ветра высоченные осины. В такое время да в таком месте у любого на душе слякотно может стать. Вот и глухари собрались вместе, чтоб не так одиноко казалось, наверное.
А ехали мимо по заросшей дедовской дороге семеро мужиков на самодельном грузовичке. Места новые золотоносные до той поры изыскивали, а теперь вот домой возвращались. Тоскливо мужикам. Погоды никакой.  Одежонка на них сырая вся. А борта у грузовичка открытые, даже у водителя кабины над головой нет: машина-то деревенская, самодельная Едут, носы повесили, мерзнут помаленьку, не жалуются.
И тут на тебе: целых семь глухарей навстречу! Сидят на одной ёлке, не шелохнутся: чучела, да и только! Обрадовался водитель, ружьё из-под сиденья достал, патроны в стволы вставил, но машину не глушит. Знает: пока  птицы слышат, как машина тарахтит, они за себя не беспокоятся. А вот стоит  лишь заглушить мотор, как они тут же насторожатся. Не грохота дичь боится, а  охотника.
Однако, погода  мужиков шибко подвела: отсырели патроны, нет от них никакого прока. А глухари-то – вот они, рядом, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, если с водительского сиденья смотреть. Сидит дичь, не шелохнется по-прежнему.
И такая мужиков досада взяла, что  слезли двое  с бортов, начали  возле дороги  палку искать, чтобы хоть ею с невозмутимой птицы  сбить спесь. Морально, так сказать, удовлетвориться.   И тут у них тоже ничего не вышло:  снег вокруг рыхлый, глубокий, все сучья им позасыпало, а вслепую под снегом много ли нашаришь? Стали тогда взрослые мужики детские снежки лепить и в птицу  ими кидаться. Не сразу, правда, но попали в одного, самого нижнего.
Очнулся глухарь, взлетел с места, сделал  над скрипящими осинами широченный круг и… обратно на ель взгромоздился, только на одну ветку выше. Покричали мужики на глухарей, руками поразмахивали и дальше поехали, не солоно хлебавши.
Долго им потом  те сухобузимские глухари вспоминались: семеро красавцев на одной разлапистой ели. Вот диво-то дивное!