что-то бешеное

В этот солнечный день, да неважно, он мог бы быть пасмурным, мы стояли и ждали чего-то с тобой. Мы держались за теплые руки, они потели, и солнечный диск становился луной. Пот по нашим лицам льется. может, это слезы?

я помню, это было давно, это было так быстро, как будто бы пуля, но я говорила себе все равно, и даже сквозь время, и даже сквозь годы, пространства и яви, что мы перегнули...тогда, когда мы загребали горстями улыбки друг друга, и слезы друг друга, тогда мы питались последними днями, тогда ты был мне друг, а быть может подруга, а может не был, а была... не помню. другие дела.

я помню то ощущение, я так быстро и резко почувствовала, рука, перестало теплее быть, а стало как будто бы пусто. ты

вынул ее или вынула. не помню. другие дела. и я, клокоча и почти булькая, не знала, что Булькой такой могу быть я, я вскрикнула, нет, завопила, я взвыла, я заорала, я била тебя по лицу кулаками, желудочки сердца дрожали, и связки, дрожа, дребезжали. не уходи, останься. прошу. едва ли успела узнать тебя. едва ли успела вдохнуть твой воздух слепых волос, едва ли успела догрызть свет глаз твоих, глаз портового матроса, который так много видел, и много так повидал, едва ли успела допить, перепить твой рот полуоткрытый, и полные твои губы, которые ты раскрывал, смеялся..... не помню как. да теперь уже неинтересно. а быть может, совсем неизвестно.

я хочу сейчас, прибитая, выбитая, пережаренная, рассказать тебе о том, о чем знала я, и куда тогда переезжала я, и куда тогда я выходила, за кого, у кого, и к кому, не к тебе, помнишь? помнишь. ты должен. я хочу рассказать... я хочу...

я готова была до последнего слова черпать ложкой железной твой беременный голос. он рождал в моих мыслях другого тебя, и, сквозь эти совсем устаревшие полосы вновь спутать рукой твои волосы...и почувствовать теплые пальцы, прохладные ногти, такие, как раньше, когда-то давно, в черно-белом кино с чарли чаплином и цветочницей, дальше неизвестного имени, может фамилии, всем раздававшей белесые лилии, руки державшей, как я твои. холодно. я утоляю тобой чувство голода.

а теперь я звоню и подолгу гудки. и бутылки в два литра малы, не пьянею, еще, ночи все коротки, и еще по одной, и еще, и луна мне в окно завывает, смотря мне в глаза из молочных парабол реки. друг от друга с ней так далеки. а ты стал какой-то другой, не шевелишься, не говоришь, только в этой вот позе застыл, да, вот в этой, ее я люблю так, как свет от окна освещает твой правый глаз, как зрачок там сузился, в белом горит чернотой, губы полуоткрыты, и нижняя больше другой. немного больше, чем верхняя. да боже ты мой, что случилось с тобой? фотография.

я хочу тебя слышать еще, я читаю наши с тобой переписки, хожу, там где ты, там где мы, в зонах риска, и все время, каждый божий день, каждый божий час, вспоминаю тот солнечный пасмурный день, пот на лицах из слез, они оба соленые, хрен разберешь, твой немного вздернутый нос, и дневной запас папирос.

и я часто скучаю по дням,и по нам, и еще по чему-нибудь. и мне так не хватает тебя. я... неважное. главное - ночью заснуть .