Я теперь не так уж часто плачу,

Я теперь не так уж часто плачу,
Над твоей поникшей головой.
Это вовсе для меня не значит,
Что исчез куда-то образ твой.
До сих пор, когда я вспоминаю,
Детский лепет, чистый, нежный взгляд,
Внутренне от всех тайком рыдаю,
И глаза от боли в них слезят.
Говорят, в моих стихах осенних,
Очень много грусти и тоски.
Знаменитый, на весь мир Есенин,
Разбросал причудливо мазки.
Я, конечно же, совсем не против,
Если смог бы через столько лет
Чтоб встречался этот желторотик,
И великий лирик и поэт.
Пусть простит читатель, если сможет,
Пусть меня казнить не норовит.
Мы равны с Есениным Серёжей,
По огромной боли и любви.
Не о разном, я писать здесь силюсь,
Просто в человеке и отце,
Всё так удивительно вместилось,
Как белок с крутым желтком в яйце.
Я читать свои стихи не смею,
Потому, что мастерства в них нет.
Потому, что весь я цепенею,
От тоски и горя столько лет.
Не хочу я брать барьер нахрапом,
Мне б остаток дней своих пройти.
В каждом ритме, пульсе, слово Папа,
Вы услышите всегда в моей груди.
Всё сильней от боли содрогаясь,
Усмиряя чувств своих мятеж,
Выхожу шутя и улыбаясь,
Я как Арлекино, на манеж.