В ночь глядя...

  В ожидании соприкосновения двух реалей, я засыпаю. Горьковатое послевкусие грейпфрута только всласть. Моя женщина лежит рядом, но она не поёт. Легким туманом подернулись веки. Голова включила кинопроектор. Я еще не сплю, я просто фантазирую, мысли бегут, их потоки переплетаются вместе, сливаются воедино, разветвляются на ручейки и бегут, бегут, бегут... я позволяю им приходить и не держу их, когда они уходят. Это приятно.
  Когда такое происходит с людьми тоже сначала радуешься: люди приходят, дарят тебе что-то или что-то отнимают, а когда настает пора уходить- просто уходят и ты отпускаешь их без единой зазоринки, зацепочки, занозинки - гладь твоего океана невозмутима. Это хорошо на фоне недавних страданий, хорошо,когда ты только научился быть своеобразным наблюдателем своей жизни.
  Сначала я подумала, что "закрепилась в центре", обратилась в себя, я видела мир как зритель видит спектакль в театре: сцена увлекает, ты сопереживаешь герою, но вдруг, в какой-то миг ты осознаешь, что это только спектакль и тогда, ты видишь ряды стульев, других зрителей и прослойку темноты зала, отделяющую тебя от сцены, разница только в том, что зритель в этом зале был один единственный - моё сознание.
  Но постепенно я осознала, что тишина "полная песен" это скорее тюрьма нежели свобода от оков. Да, ты возвращаешься к поверхности, когда рядом с тобой люди; твои эмоции, они на поверхности, но ты уже не в состоянии чувствовать глубоко, чувствовать долго. Ветерок дунул, рябь пробежала по кромке воды и затихла...
  Быть рядом с другими всё сложней. Я подпускаю к себе все меньше и меньше людей, уходя в глубь своего океана, моё сердце спит в холодной воде и не видит света. Невозможно быть фанатом своего дела, невозможно переживать этот мир, невозможно любить до донышка, страдать невозможно, всё тут же разглаживается, растекается, сереет.
  Спокойствие и безразличие  - это состояние мертвого. Обращаться в себя - значит жить, с целью познать, очиститься, но я не живу. Это похоже на "существование", которое Сартр описывает в своей "Тошноте" - от него нельзя избавиться, я ощущаю, что это невозможно. Выбраться из него в обычную жизнь, когда я не могла скрыться от бури и то плакала от счастья, то мечтала о прекращении мук, уже невозможно. Порой мне удается пустить рябь по воде, но она недолговечна. Мне кажется, выхода нет. Я всё чаще хочу исчезнуть из этого мира. Просто раствориться, будто меня никогда не было, пропасть, как лицо, вырезанное из фотографий. Мне надоело быть наблюдателем...