baby

                Т. Линдеманну посвящается

ночная медсестра стекает как лавина
бесстыжа и точна холодная рука
и пальцы червячка сжимают пуповину
и сладостно гудят запястья червячка
и члены и черты расковывает слабость
лишь в стоны иногда проскальзывает грусть
прижми меня к себе сними шуршащий латекс
и в горло запихни сочащуюся грудь

секундами стуча как ревностным ланцетом
пока ещё лежит на пальцах белый тальк
нисходит главный врач в иллюзиях о целом 
что трепетно введёт отточенную сталь
по трубочкам раствор с питательною манной
подходит к алтарю влюблённого творца
покуда из груди не выдохнется «мама»
он хочет колдовать над тельцем образца

ни вдохновенных поз ни таинства соитий
пропащая душа дрожит без ветерка
блаженные часы томительных событий
кончаются всегда с рассветом но пока
улыбка мертвеца и нега в мутном взоре
бескровные уста и сжатый кулачок
и медленная сень пустых лабораторий
и сердца неживой неопытный толчок