БЛЯ БУДУ!

Маша была красавица-деваха, но потолок её возможностей бы настолько низок, что передвигаться под ним можно было лишь ползком, либо на четвереньках. Ее личная жизнь представляла собой моток безразмерных связей разнообразных серых оттенков.

Не смотря на её старания её никто не воспринимал всерьез. В один прекрасный день ей все это так надоело, что она решила стать путаной, не какой-нибудь проституткой, а именно путаной, чтобы трахаться с холеными приятно пахнущими фирмачами и брать не менее трехсот долларов за раз. Она стала активно готовиться к путаничьей деятельности и собирать информацию.
-         Бля буду! – уверенно говорила себе Маша по утрам, зорко вглядываясь в свое будущее. И вот что она выяснила. Разумеется, где кучкуются фирмачи, там кучкуются и путаны. От фирмачей кормится целая толпа народа, но от путан еще большая толпа.

Если девочка решила пойти прямой дорогой в путаны то, чтобы добраться до фирмы, ей сначала нужно перетрахаться со всей охраной и обслугой вокруг фирмы, а потом, заработав(если удасться) денег, отстегнуть всей этой поимевшей её братии так, чтобы на всех хватило, а на выходе её ждут бандиты и водилы телег, которые тоже требуют, чтобы с ними поделились ;;на бензин;;. Паразиты! Существует ещё прослойка ;; душевных мальчиков;;, которые проникают в душу к путане, а потoм и к ней в квартиру, чтобы воспользовавшись моментом, пошарить по полочкам и шкафчикам, отыскать запрятанную заначку, а также быстренько собрать в узелок вещички покруче, не брезгуя даже нижним бельем. Вообще прямой путь в путаны выглядел очень тернистым.-                Бля буду... – говорила себе Маша по утрам уже не очень уверенно.
В результате она решила пойти еле заметной, петляющей тропинкой, т.е. закасить под ;;фирму;;, под ;;фирмачку-иностранку;;, занимающуюся своим бизнесом в ;;cоветской России;;, постоянно гастролировать, чтобы не примелькаться.

Главное в процессе проникновения в зону прибывания фирмачей было не привлекать к себе внимания околофирмачной братии, а пробраться в ;;зону;; - это, считай, дело сделано. Поэтому оказавшись там, даже в самом скромном виде, она была чуть ли не единственной женщиной, не считая нескольких пригостиничных кляч, которых ежедневно имела вся охрана и обслуга гостиницы.

Главное было оказаться там. Под любым соусом, в любом виде. Там, среди мужчин, которые платят потому, что привыкли платить, потому что их так воспитали, потому что у них нет времени и еще потому что у них есть деньги. Имидж для проникновения в заветную ;;зону;; - это было всё! У Маши были прекрасные белокурые волосы – пришлось остричь и покрасить в неопределенный цвет. Очки, фотоаппарат через плечо, свитер, скрывающий формы, джинсы, кросовки – вся одежда из ;; Березки ;; - чтобы никаких зацепок. Разумеется никакой косметики.А так хотелось одеть туфельки на высоком каблуке, блестящее обтягивающее платье с глубоким вырезом – ведь было что показать, наштукатуриться во все цвета радуги, чтоб она аж сыпалась, пройтись этакой виляющей походкой. Кстати, о походке – нужно было чапать, как будто натер ужасные мозоли, мотаясь по достопримечательностям столицы и по своим волчьим капиталистическим делам и смотреть на мента у дверей гостиницы, как на саму дверь. Ещё одним важным фактором была напарница – чтобы тоже блюла имидж,чтобы можно было громко говорить с ней на английском, когда менты подходили к их столику в баре и сворачивали ухо в трубочку. У Маши была прекрасная напарница – Кура...Кира, конечно, но она напоминала Маше куру, которая в самый последний момент выпархивает из под ножа хозяйки, а если и подается к столу со всеми потрохами, то воскресает вновь...Когда Кура пропадала - было страшно, когда Кура возвращалась – ещё страшнее. Кура рассказывала тогда (разумеется по-английски), как жила в окружении немецких овчарок, как настоящий бандит, который её содержал, навешивал ей вот таких ;;****юлей;;, а потом платил. Как денег становилось всё больше и больше, а она голубела и потом становилась совершенно синей от ударов и ран, и вот он, наконец,  её по-настоящему задушил и похоронил на кладбище, а она ночью встала и ушла. И теперь сидит в баре и рассказывает. Но сегодня Киры-Куры не было в баре и Маша сидела за столиком одна. Если не считать одного старого фирмача, прожившего в советской России долгие годы. Он давно переехал из шикарной квартиры в центре в родную хрущевку в Черемушках. Длительное пребывание в нерушимом Союзе, по сути дела, свободных республик с бесконечной халявной выпивкой и зелёным светом на каждом перекрёстке пагубно сказалось на его здоровье и психике, как, впрочем, и на других подобных экземплярах. Собеседник жаловался, что русские женщины его больше не любят, а русские друзья с ним недостаточно вежливы, но он всё-таки еще платил...И Маша думала про свою первую заначку, про свои любимые трусики – красные и розовенькие. И хотя они были похожи, одни из них подарил немец, а другие швед, и оба эти народа можно было в Машином случае, назвать германскими народами... Так исторически близко пролегли их пути.И ещё она думала, что если ;;фирмач;; заговорил на русском, то с ним не о чем разговаривать...-   Вот так они поступили с человеком, который столько сделал, чтобы советская экономика была экономной, - заключил старый ;;фирмач;;. Чтобы жить в нашей стране дествительно стало лучше, действительно весёлей.