are you lonely? yes, lonely...

Спасение…
Спасение в тебе…
В твоих коротко-коричневых волосах…
Волосах, с которыми так любит играть ветер…
Любит трепать и спутывать их…
Волосах, которые огнем блестят на солнце…
Которые постоянно меняют свой цвет…
Лишь стоит только тебе захотеть…
Когда ты злишься, они…
Они черные, дикие, топорщиться ежиком…
Когда ты счастлива, они…
Они шоколадные…
И так спокойны, так ласковы, довольной кошкой лежат на твоих плечах…
А когда…
Когда ты хочешь быть бесстыжей, яркой, разнузданной…
Они рыжие!
Рыжие, как языки пламени…
И мотыльки…
Глупые-глупые мотыльки летят на страстный танец этих волос-языков…
И ты не можешь даже представить, как мне нравится запускать руки в твои волосы…
В этот шелк…
Как безумно мне нравится убирать капризную прядь, насмешливо спадающую на твои глаза…
Как…
Как в задумчивости мне нравится накручивать твои локоны на палец…
Как будто они могут помочь мне решить проблемы…
Как будто они могут заставить меня забыть эти проблемы…
Как будто…
А твои глаза…
Ты видела…?
Хоть раз видела их со стороны?
Огромно-карие…
Бездонно-карие…
Это не глаза – это омут…
Омут, в котором мне так нравится тонуть…
Секунду за секундой…
Минуту за минутой…
Вечность за вечностью…
Знаешь, порой в них столько печали…
Нечеловеческой, горько-мудрой печали…
Как будто ты знаешь что-то такое, чего не знаю я…
Чего не могу узнать я …
И, наверное, никогда не узнаю…
И в такие минуты мне хочется спрятать тебя в своих объятиях…
Спрятать от себя, от самой тебя, от целого мира…
Только бы…
Только бы никогда в жизни не видеть больше этой лютой печали…
А иногда…
Иногда они так шаловливы…
И бесенята-сорванцы так и танцуют в твоих карих глазах…
А я смотрю и смотрю на этот завораживающий, дьявольски-бесстыжий танец...
На этот пир сатаны…
В такие моменты я боюсь тебя…
Потому что я не знаю, на что ты можешь решиться, что выкинуть…
Мне кажется, ты не управляешь собой в такие минуты…
Ты идешь на поводу у какой-то дикой, высшей власти…
Власти, которой я не смогу иметь над тобой…
О, никогда!
Никогда ты не станешь покорной, робкой, зависимой…
И, знаешь, что бы я не говорил, что бы не думал…
Не покоряйся мне, не прогибайся под меня!
Прошу тебя…
Знаешь… знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя со стороны?
Ты идешь… даже нет, ты бежишь…
Бежишь по острию ножа...
С завязанными глазами…
Ты отдаешь себя в руки судьбы…
Ты доверяешь ей больше, чем мне…
И она! Она одна ведет тебя вперед…
Только вот куда?
В пропасть или землю обетованную?
Я боюсь за тебя…
Хоть раз! Хоть раз услышь меня…
Сними повязку, оглянись во круг…
Пропащая…
Моя пропащая…
Ты играешь в игры…
Игры со своей жизнью…
Да так бесстрашно, так яростно и насмешливо…
И ты не замечаешь, что размениваешь, растрачиваешь себя в этих играх…
Русская рулетка – вот что твоя жизнь…
И в барабане вместо одного патрона – все шесть…
Но тебе пока везет…
Осечка за осечкой…
О, ты такая удачливая!
Удачливая чудачка!
Я завидую твоей удачи…
Она, словно бы, твоя лучшая подруга…
Держит тебя преданно за руку и складывает к твоим ногам все земные блага…
А ты даже не благодаришь ее…
Считаешь, что так надо…
А знаешь…?
Знаешь сколько одиночества в твоем омуте?
Сколько невыносимого одиночества…
И пусть… пусть твоя жизни динамична, эмоциональна, наполнена людьми…
В душе ты так одинока…
Ты что-то ищешь…
Постоянно ищешь…
Что это?
Кто это?
Я не знаю…
Наверное, я никогда не смогу этого узнать…
И меня раздражает этот поиск…
Пойми…
Просто пойми, я рядом….
Рядом с тобой…
И все, что тебе надо, это положить голову мне на плечо…
Я заново разожгу пожар в твоем ледяном сердце…
Я заполню его собой без остатка, и в нем не останется места ни печали, ни грусти, ни одиночеству…
А еще…
Еще, когда я вижу свое отражение в твоих глазах, я все равно не могу с полной уверенностью сказать – что ты меня видишь …
Ты витаешь в своих мирах… ты видишь то, что неподвластно мне…
Да, ты идешь рядом со мной, я держу тебя за руку, но где ты?
Где ты на самом деле?
Может быть для тебя не существует ни этой широкой улицы, ни этих спешащих прохожих, никого-никого… и даже меня…
Странная-странная-странная…
И такая загадочная…
Твои слова…
О, нет… они совсем не означают то, что написано во всевозможных словарях…
Каждое из твоих слов имеет свой смысл… свой отдельный, ясный только тебе смысл…
А я… я никак не могу разгадать его…
И я постоянно остаюсь в сомнении: а правильно я понял тебя?
Смог ли разгадать потаенный вопрос, надежду, сомнение, обиду в твоих словах?
Уловил ли я твое настроение…
Загадка…
Моя загадка…
Твои руки…
Тонкие, белые, слабые руки…
Они, как два паруса…
Два паруса, которые слабо виднеются на горизонте моря…
Два паруса, до которых путь так безнадежно долог…
Скажи, доберусь ли я до них?
Справлюсь ли я с этой отчаянной дорогой?
Они…
О, как нежны, как нерешительны и нервны они…
Твои пальцы…
Я люблю смотреть, как быстро-быстро бегают по клавиатуре, печатая сообщение…
Кажется даже, что они не касаются клавиш…
А сигарета…
Как красиво подрагивает она в них…
В твоих утонченных пальцах…
А знаешь, не смотря на твою доброту и нежность, на кончике каждого твоего пальца столько безжалостности…
Ты видела…?
Хоть раз видела, с какой беспощадностью твои пальцы убивают сигарету в пепельнице?
С каким равнодушием отправляют они ее на голгофу?
А если…?
Если с той же черствостью они отправят и меня на казнь?
Не дрогнув, подпишут приказ о моем изгнание…
Страшно…
Знаешь, наверное, подсвечник…
Такой старинный, медный подсвечник красиво бы смотрелся в твоих утонченных пальцах…
Он был бы для меня маяком…
Он призывал бы меня к тебе…
Заставлял бы меня срываться из тех страшных, неуютных мест…
Срываться к тебе…
И к твоим рукам…
Без них так страшно засыпать…
Знаешь ли ты это?
Понимаешь ли?
Я не могу надеяться…
Но я хочу надеяться на это…
Твои губы…
Бледные, закусанные, вечно обветренные…
О, они так насмешливо изогнуты, так саркастичны…
И каждый раз смотря на тебя, я боюсь увидеть это насмешку…
Боюсь узнать, чем она вызвана…
Мной ли?
Миром ли?
Но ты не успокаиваешь меня…
Ты продолжаешь усмехаться…
И смотришь…
Смотришь на меня свысока…
А иногда, когда ты думаешь, что я не вижу, что я сплю…
Когда ты куришь, стоя у окна…
Я вижу, как уголки твоих губ опущены вниз…
Печально, покорно, смиренно…
И ты тихо-тихо шепчешь:
Такую печаль на груди я ношу,
Как вырвали сердце, а вшить позабыли…
Но те кто калечил, меня не любили…
А ты полюби меня, очень прошу…
И ты смотришь-смотришь в окно, смотришь на это чернильное, бездушное небо…
В мучениях и терзаниях кусаешь губы…
А уголки все вниз и вниз…
Что ты видишь… видишь там?
Не в небе… в жизни…
Что открывается тебе такого страшного, что заставляет тебя так печалиться?
Я не знаю…
А ты не говоришь…
Чудачка, боишься показаться слабой…
А это не слабость, нет…
Это доверие…
Я знаю, ты доверяешь только бумаге…
Выплескиваешь, отдаешь ей себя всю…
А от меня отмахиваешься отрывистыми, однобокими фразами…
Я устал слышать от тебя: все хорошо…
Если все хорошо, почему так печально-искусаны твои губы?
Твои бесценные, тонкие губы?
Знаешь… я люблю твою улыбку…
Настоящую, искреннюю, редкую улыбку…
Она такая уютная, домашняя, чистая…
Ты так редко улыбаешься мне…
Я могу пересчитать по пальцам всю твою радость…
Почему?
Ну почему ты так грустна?
Запомни, пока я рядом – ты должна радоваться…
Радоваться наперекор всему…
Ведь я не уйду, я не брошу…
Понимаешь ли ты это?
И не бойся… не бойся потерять меня…
Слышишь?
Я привязан сердцем к тебе…
А такие цепи не разрываются…
А твои слезы…
Расскажи мне их причину…
Горькие, беспомощные, отчаянные…
Кап-кап…
Кап-кап..
Ты думаешь, что я не слышу, как ты плачешь по ночам?
Ты думаешь, что я сплю?
О чем ты плачешь?
Чего тебе не хватает?
Каждая твоя слеза – нож в мое сердце…
Такие прозрачные, святые, детские слезы…
О, если бы только они были вызваны счастьем…
Милая…
Милая моя…
Ты такая глупенькая… ты такая беспомощная, такая слабая…
Да! Несмотря на всю твою браваду, ты слабая…
Ты тянешься сердцем ко мне… тянешься из последних сил…
Только никогда не говоришь мне об этом…
Ты смотришь на меня с надеждой…
Ты хочешь, что б по одному твоему взгляду – я понял, какая пропасть у тебя в душе…
Сигареты… вино… бессонные ночи…
Ты сваливаешь весь этот хлам в свою душу…
Ты думаешь, что сможешь заполнить им эту раздирающую пустоту…
Наивная моя…
Только я…
Я один заполню ее…
А твое тело…
Твое великолепное, восхитительное тело…
Гибкое, стройное, полное тайн и загадок…
Зачем?
Ну зачем, хорошая, ты изводишь его голодовками, нервами, доводишь его до бессилия?
Ты наивно думаешь, что оно станет краше?
А может…
Может только так и ты и можешь уснуть холодными ночами, когда нет меня?
Когда нет никакой надежды?
Когда страх, отчаяние, обреченность – волками стоят у изголовья твоей кровати?
А сны… никакие не сны, а продолжение реальности?
Я ведь знаю, как ты мечешься в кровати…
Мечешься в бреду…
Как ты заламываешь руки…
Нервничаешь…
Куришь…
И плачешь…
Я хочу защитить тебя, почему ты не позволяешь мне?
Ты любишь платья…
Странные, изящные, платья-прошлого…
Ты хочешь носить вуаль…
И туфельки на толстом каблучке…
Цок-цок по мостовой…
Как будто женщина из 20-х годов…
Легкая, изящная, видение…
Ты тонешь в том прошлом…
В тех прокуренных кабаках, с больной, истеричной музыкой…
Рваной музыкой контрабаса, плаксивой скрипке, наивно-горьком пианино…
Твоя походка в такие моменты танцующе-тяжела…
Как будто ты слышишь эту музыку… как будто в твоем сердце невидимые музыканты исполняют ее…
Исполняют с тем жаром, с той яростью, мукой и болью, разрывая в клочья аорту…
Как исполняют в последний раз… на тонущем, погружающемся в ледяную воду, корабле…
Я такой же как вы пропащий… мне уже не уйти назад…
Да? Да?! Скажи, так ли это?
И опять ты смотришь в небо…
И твой взгляд, словно бы, стекленеет…
Скажи мне, может быть ты видишь эти прокуренные кабаки?
Нет, не видишь… может быть ты присутствуешь в них?
Присутствуешь в них сейчас, несмотря на то, что я рядом?
В кроваво-алом платье, с горжеткой на плечах…
Тонкие ноги в чулках…
Знаешь такие чулки… в сеточку… и обязательно с подвязкой…
А в руках мундштук, да?
И короткие волосы завиты и высветлены до бела?
Ты медленно ходишь от одного столика к другому…
Куришь, смеешься даже когда не смешно…
Играешь в «дайтс»… играешь, проигрывая не только деньги, но и себя саму…
И пьешь… пьешь плохое вино из тонкого стакана…
Пей, моя девочка, пей, моя милая это плохое вино…
Оба мы нищие, оба унылые, счастья нам не дано…
Так, да? Скажи мне так?
И может быть ты сидишь напротив Вертинского… и он… он играет для тебя эти слова
Для тебя одной…
О, тогда мне все понятно…
Да-да, не думай я не глупый…
Вот от чего ты так любишь его музыку…
А особенно – кокаинетку…
Ведь ты… жила бы ты в то время, ты была бы…
Обязательно была бы его музой…
Это про тебя… про тебя одну он бы написал эти строки:
…одинокая, грустная деточка, кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы…
Декаданс…
В каждом твоем поступке сквозит декаданс…
Зачем я это говорю, ведь ты и сама это знаешь…
И стремишься, зачем-то стремишься к этому…
А Мандельштам? Бродский… Блок… Ахматова… Цветаева…
Почему ты так любишь их?
Почему ты видишь в них друзей?
Единственно близких тебе друзей?
Разве есть у них ответы на твои вопросы?
Разве помогают они тебе?
Помогают так, как не могу я?
Из этих стихов состоит твоя душа…
Клеточка за клеточкой…
А я и не знал раньше, что такая тонкая материя может быть соткана из слов…
Прошлое-прошлое-прошлое…
Знаешь, идя по набережной…
Идя вместе с тобой…
Идя вечером…
Я вижу лунный свет…
И мне кажется…
Кажется, что это дорожка…
Дорожка для тебя…
Дорожка протянутая прошлым для тебя…
И я стараюсь загородить собой этот лунный свет…
А знаешь почему?
Я боюсь…
Боюсь, что, улыбнувшись мне на прощание, ты, не задумываясь, уйдешь по этой дорожке…
Бросишь и меня, и всех остальных…
Ты уйдешь к своим кабакам…
К своим музыкантам…
Дешевому вину и кокаину…
К тем платьям, туфелькам, стихам…
Вы похожи на куклу в этом платьице аленьком…
Зачесанная по-детски и по смешному…
Растворишься в своем декадансе…
Сигарета в крови,
зубы детские крохкие,
эти терпкие яды глотая вы сожжете на зло свои слабые легкие
проиграете в «дайтс» вашу жизни дорогая.
И ни разу не вспомнишь о тех, кто остался…
А знаешь… а я, наверное, не обижусь…
Я пойму…
Ты вернешься к себе, ты обретешь себя…
Ты станешь тем, кем должна была бы быть на самом деле…
Легкой, тонкой, изящной, загадочно-далекой…
Но знаешь…
Пока ты еще не ушла…
Я хочу сказать, что ты двулична…
Да, не изгибай удивленно бровь..
Ты именно двулична…
Не смотря на всю твою тонкость, доброту, нежность…
Ты стремишься стать другой…
Как будто стесняешься быть другой...
Стесняешься выделиться из толпы…
Пойти не в ногу с ней…
Зачем? Скажи мне зачем…
Ты хочешь быть –
Хищной, бездушной, бессердечной…
Истерически злая,
подчеркнуто пошлая,
за публичною стойкой – всегда в распродаже
Зачем хочешь –
Ломать чужие жизни…
Смеяться над чужими страданиями….
Самой быть причиной этих страданий…
Хочешь быть роковой?
Одной единственной на всю жизнь?
Хочешь быть причиной слез и мольб?
Хочешь, что б толпы фанатиков устилали твой алтарь розами?
Зачем тебе это?
Тебе не к лицу вся эта злость и грязь, мерзость и пошлость…
Озлобленная…
На весь свет озлобленная…
Ты хочешь отомстить им всем…
Даже тем, кто и не виноват…
Зачем?
И за что?
За что ты так яростно хочешь отомстить, сломать, искалечить?
И не говори, прошу, не говори словами Вертинского!
Я знаю их, они стоят у меня перед глазами…
Слышишь? Вот они…
Я сам брошу тебе их в лицо:
Вы мне мстите за все ваше бедное прошлое –
без семьи,
без любви
и без юности даже…
Двуличная…
Моя двуличная и глупая…
Знаешь, я видел все эти маски в твоем шкафу…
Их сотни…
А может и тысячи…
Выкини! Выкини их все…
Вспомни, какое лицо у тебя было…
Только твое….
Данное от рождения…
Знаешь, как я не люблю когда ты надеваешь эту маску безразличия…
Или во ту – холодности…
И эта улыбка…
Улыбка хищника, загнавшего свою жертву…
О, она уродует твое прекрасное лицо…
Бледное, вымученное лицо…
И даже твои глаза…
Они становятся чужими…
В них столько наслаждения, когда ты делаешь мне больно…
как будто кровь моего сердца – для тебя амброзия…
Играй же на разрыв аорты
Играй, мучай, терзай…
Я же знаю тебя…
И те муки совести, которые изводят тебя, когда очередная маска отправляется в шкаф…
Песни, сигареты, слезы…
Научись, пожалуйста, говорить «извини»….
Иногда мне очень хочется услышать от тебя эти слова…
Твой голос…
Тихий, грудной, мелодичный…
Никакая музыка не может быть прекраснее его одного…
Научись говорить ими «прости»…
Хотя бы шепотом…
И мне странно,
что вы такая маленькая,
принесли столько муки мне,
такому большому
Но…
Ты все равно спасение для меня…
Твои волосы…
Глаза…
Руки…
Пальцы…
Слезы…
Улыбка…
Голос…
Все это –
спасение…