Я смех учил смеяться громче...

Я смех учил смеяться громче,
Я голос тихий понижал,
Чтоб тишина глушила звонче,
Чтоб слышать звуки сотен жал.

Я смех учил смеяться резче
Над тем, кто мало понимал,
Я оставался часто н; с чем,
Но, знал – смеяться надо, знал!

Я смех натаскивал на глупость,
Как я плевал на пустоту,
Куда залилась чья-то тупость
И в мозговом взошла саду.

Все бесполезно? – не скажите!
Все безнадежно? – я бы знал!
Что вы, как коршуны, кружите –
Мой разум гонит вас, как гнал.

Моя надежда тлеет ровно
И греюсь я в ее огне,
Я это знаю точно, словно
Моя мечта сверкает мне.

Я проиграл? – о нет, поверьте!
Всего лишь славно поумнел,
Вы как хотите – верьте, верьте, -
Я ж буду думать, как умел.

Переменить же взгляд в надежде
Того, что мне поможет бог,
Я не могу, я, так как прежде,
Поверю в тех, кто думать мог.

Мне не нужна удача – право,
Я не поверю ни в судьбу
Ни в рок. Фортуна – это слава,
Для тех, кто строит голытьбу.

Здесь не презрение буржуя –
Я все же ультрадемократ,
Но с популизмом плыть до буя
Границ грядущего? – не рад.

Вы так хватаетесь за глупость,
Вы так трясетесь над гнильем,
Поймите вы, что ваша скупость
Лишь может спутать ночь со днем.

Вы все здесь трусы, лицемеры.
Лишь для того, чтобы попасть
Не в ад, а рай, вы все без меры
Готовы ради правды пасть.

Чтоб добрым быть – богов не надо,
Чтоб правду знать, не нужен храм,
Лишь только думать чаще надо,
Решать, что истинно, - не вам.

Вы за себя решить сумейте,
Вы не всегда во всем правы –
Не только спите, ешьте, пейте,
Хоть раз подумайте – кто вы?

Себе придумайте, что верно,
И как вам надо поступать,
И выполняйте все примерно,
И не пытайтесь уступать.

Не надо лишь давить на всех,
Чтоб ваши правила признали,
Они ценны для вас. Для всех
Не важно то, что вы узнали.

Я здесь не резок – я учусь,
Но глупость с детства ненавижу,
Не в душу, в разум я стучусь,
И говорю о том, что вижу.

Я говорю о том, что знал,
Я говорю о том, что помнил,
Я слишком много забывал,
Но кое-что сегодня вспомнил.

Хотел я написать о том,
О чем писал страницей выше.
Ну, написал, а что потом?
Сидеть в норе, подобно мыши?

Но не дождетесь, не таков,
Пусть не боец, но все же ст;ю,
Того, чтоб драться без оков,
Хотя б чуть-чуть, пока не взвою.

Мне успокоиться? – нет-нет!
Мне слиться с массой? – что смеяться!
Я всем оставлю свой завет,
Вот только дайте мне собраться.

Собраться с мыслями, с умом,
И написать, но не стишками –
Уж слишком с ними я знаком,
Они сильны, но, между нами,
Стишок, порой, похож на бред
И быть написанным стремиться,
А чтоб в стишках оставить след,
Не надо над собой глумиться.

Не надо, но, а я как раз
Над ними часто надсмехаюсь,
Лишь над своими, но не раз.
И над чужими улыбаюсь.

Самодостаточный стишок
Не проникал годами в души,
Он, как внезапный острый шок,
Стучал в мозги, глаза и уши.

Минуту, три, пять, десять, час –
Не больше, ну и слава небу,
Не для себя строчу, для вас,
С поклоном греческому Фебу.

Так, что стишки не для меня,
А, может, просто здесь усталость.
«Коня, полцарства за коня!»
Ах, было то – какая жалость!

Мне конь мечты необходим,
Горячий конь в узде надежды,
Тогда я выйду невредим,
Если вокруг одни невежды.

Я, впрочем, сам создам коня,
Полцарства разума мне жалко,
Чужой конёк не для меня,
Мне с ним не шатко и не валко.

Мой конь – мечта, мой разум – свет,
Моя надежда смех хранила,
Не буду я писать завет -
Завет есть вера, для дебила.

Я перестану наставлять,
А дать совет – не в рожу плюнуть.
Не ультиматум предъявлять,
Пора лишь думать, думать, думать.

Апрель 2003.