сны о ветре и дожде

сны о ветре и дожде





             саше рытову


1.
гроза закончилась
парок
умаялись листы
я наступаю на порог
знакомой мне избы
там женщина
ко мне спиной
сидит
себе
седа
и говорит
не здесь спи
мой
сынок
нельзя сюда
скажи мне
кто ты
обернись
доверься мне
доверь…
но ветер
листьями пятнист
захлопывает дверь


2.
снится птица камню в тон дерево подолом машет
входят родственники в дом все с букетами ромашек
а за ними чу шаги в перестуках барабанных
а за ними чужаки в пиджаках и сарафанах
паровозик на плите самоварная базука
вчетверо юманите втрое более посуда
на столе лежит ружье на стене висит картина
одиночество твое каждому необходимо
родственники по углам чужаки посередине
открываешь медный кран руки греешь на стремнине
ловишь пух лебяжий ртом с белых букв снимаешь мерки
строчка словно камертон приговаривает к смерти
потолок гряда из люстр ни одна не всходит люстра
и поет водица льюсь льюсь я льюсь я льюсь я льюсь я


3.
прихвачен кистью шпингалет
усилие к нему напрасно
покрыта трещинами краска
не одного десятка лет
листы забрызганы дождем
немало стекла искололись
и смотрит пристально в колодец
стихотворенье ни о чем
день ветреный перетянуть
дождаться следующей власти
искаться ночью строить глазки
во сне утопленным по грудь
а после этого за стол
бросаться мокрыми листами
и превращать в кольчуги ставни
и пауков сметать со штор


4.
опять над холмами застыл дирижабль
копаясь прожектором в дымке
где сном запыленные люди лежат
как в погребе винном бутылки
и этот конторщик а тот лицедей
в чем были уснули такими
сходя с дирижабля сосут из людей
кровавую пену богини
а боги охочи до соли людской
силком раздвигают им пасти
и внутрь проникают прозрачной рукой
и пачкают руку тем паче
на то они боги на то мастера
богата богами терраса
они разбивают пустые тела
и ветром идут утираться


4 ;.
жирной полночи куски
облаков квасное тесто
не пытайся ни раздеться
ни ворочаться усни
выспи скорость выветри
но пускай как в наказанье
громко хлопают глазами
рыбьи головы в ведре


5.
мы шли как пили вшестером две пары два вдовца в крови играл тестостерон последние тельца
полувсерьез полушутя ерема да фома за арматурою дождя бахвалились дома
ерема вырос до небес фома до костромы и звал блестящий до-диез отточенной травы
эй дождик город перемой откройся глубина где говорят наперебой пока хотят вина
авось чего-нибудь кирнешь и на восток фюить где в сердце всаживают нож пока хотят любить
пусть капает на бровь сурьма а там на юг махни где сходят заживо с ума пока не видят сны
мы все заложники сердец у всех один финал где полынья мать а отец собачий север нам


6.
нынче холодно если честно
газ на кухне и тот хитрит
одиночество книгочейство
у ворон нехороший крик
у ярко нездоровый кашель
у беленской болезный цвет
да и воздух неспелый скажем
здесь другого в помине нет
перемирие возле шахмат
пахнет ваксою обувной
власов с бойко сначала жахнут
а потом за партейку вновь
крамаренко в своих интригах
парамонов мочой пропах
вдох глубокий глубокий выдох
я и сам на птичьих правах
галаницкому что-то пикну
рассмешу смирнову до слез
и на улицу на тропинку
за вопросом втирать вопрос
почему мы все время свозим
в эти комнаты барахло
почему наступила осень
и котельню заволокло
почему не сменят постели
почему не везут кино
почему наши дети с теми
с кем им строго запрещено
нынче холодно матерея
час за часом ветер подул
и похожи стали деревья
на героев карикатур
помнишь фирсова мы там летом
улеглись к коре прислонясь
муравьи ползли по таблеткам
и совсем не боялись нас


6 ;.
два наполненных бочонка охраняют в корпус вход ветер силится о чем-то поскандалить но ревет нарезной калибр сквозного коридора в белизне ищет греческое слово новорожденный во сне поправляет старец клубни нянька встала на весы и качаются на клумбе разноцветные шприцы украшения из капель убирает в шкаф сестра вынимает доктор скальпель и рисует до утра левой правой левой правой в репортаже новостном сердце за стеклянной рамой бьется между сном и сном


6 ;.
спи дочь моя усни краса
спидометр зашкалил за дом
за дом цепляется гроза
разделавшись с корявым садом
устал сопротивляться сад
гуляет ветер в инструменте
и на альбертовых басах
рассказывает нам о смерти
мы спим и вроде мы не спим
все делаем наперекос мы
и холодом архангельским
у сосен вымараны космы
вдали река потертая
как рама у велосипеда
и молний косы дергая
камлает скорая сирена


6 ;.
смелей обманщица смелей одною жив тобой я
застыли тысячи шмелей у граммофонов поля
великую рубашку скинь насыться новосельем
усталым телом городским разбавь простую зелень
и я как кисть художничья над падалью застыну
сырая армия жнивья твою проколет спину
на центр рисованных листов и вёдра и удушья
поверх ревнующих хлыстов накладываю тушь я
минута длись и пропасть ширьсь реки тянись иридий
не мы устраиваем жизнь она сама строитель
так видишь постепенно над долиною рыбацкой
над брезжущим огнем лампад ложится город маской
и как вязальные шары шмели стекают в улья
и с той волнительной поры одной тобой живу я


7.
смейся утро смесью реек и рессор выборочной смертью оборвавших сон
мы их соборуем укрепим настил выложим оружьем навсегда простим
мост сильнее согнут и быстрей чем мы как герани сохнут в окнах женщины
дети их в овчинах маргарин едят братья их в общинах и в очередях
а мужья их мелочь достают из брюк за святую немощь бесконечно пьют
брюки их бинокли майки их приют веки их намокли губы их гниют
проволоки в жилах воздух щелочью смотрит в них фон ширах словно в щелочку
маслянист их корень кряжист их язык камень колоколен им гудит под дых


8.
лого единственной едальни в округе на пятьсот шагов каштанов спелые медали с осенних сняты пиджаков светочувствительный шрифт высох на плоскостях щитов-верзил а на шоферских рукавицах горячий проступил бензин гусыни в голубом экране в цепочку выстроены все они вчистую проиграли тысячерукому шоссе вперед вперед до ночи первой до жареного города где сон апоплексичной пеной из откупоренного рта засните голые отцы при желанных женщинах своих остановитесь жизни цифры надежды детской маховик петанком керлингом бильярдом оркестром радужных персон играй дыханьем миллиардным его великолепье сон


9.
я сплю а надо мной ковер поет натертой шерстью
бежит по телу разговор и рифма путешествуй
отец рубанком занялся мать гладит полотенца
в руке моей два саженца из горничного детства
на дальнем поле дикий рис на ближнем поле солод
иду не разбирая лиц однообразно-сонных
отец вколачивает гвоздь мать разрезает мясо
кровать пропитана насквозь бессонницей матраца
сто тридцать девять лет отцу и матери сто сорок
скрепленных рифмою танцуй для случаев особых
рисунок старого ковра спинная вязь дивана
я сплю мне снится та пора которой не бывало
расколотая амфора речное покрывало


10.
качаются огни террас
соревнованье рикш
ты видел это сотню раз
вскипая говоришь
и город скопище коряг
чем дальше тем острей
и иероглифы горят
как хворост на костре


11.
в этом городе почти никогда не бывает луны
заметил в местной газете как-то будучи проездом йоханнес эугениус датский ботаник
и тот кто узнает вечером что все актеры лгуны
не переступая порога утра раз-два-три-уфф почему-то вдруг пропадает
начальник милиции города господин метревельи приписывает эти исчезновения снам
но вчера пропала рахновская страдающая бессонницей позавчера ушедший в ночную смену бисквитин
и я по выходу из драматического театра имени элен батуриной сегодня не хотел ведь но взял и узнал
что все актеры лг… а пропаду ли я поживем да увидим


12.
сны не радуют зачастую
тороплюсь срываюсь стону
подоконник подходит к стулу
кашель к горлу и речь к столу
крыша в прошлогодних иголках
самовар опарил поднос
сколько одинаково долгих
вечеров будут сну под нож


13-1.
в свободную речь реки
толкаются ручейки
и предали речники
штурвалы за ручники
печаль моя уходи
до ветхой деревни до
отчаянной глухоты
успения древнего


13-2.
реки вощеная бумага
запущенного схода пах
деревья вышли из тумана
на полусогнутых ногах
они уйдут не беспокойся
они исчезнут навсегда
как расходящиеся кольца
сна мысленные невода
                2009