Сердце Осени

      Суровый октябрь. В поисках  безветренности жмутся к стылой земле желто-рубиновые  листья. Прижавшись, заражаются ее чернотой и медленно умирают. А вверху, над ними, в метрах полутора – двух – дрожат, обратив  ладони  вверх, их  оранжевые соплеменники.
Парк. Возле парка – пустырь. Сдувает с ног  внезапными  порывами  сумасшедшего ветра. Безлюдно.
Из пустоты  выбликовываются две серые точки. При ближайшем рассмотрении они оказываются  фигурами Старушки и Собаки.  Вид сзади:  обе - дряхлы, обе – в  пепельно-асфальтовой гамме. Обе являют собой  пример увядания и замшелости. Пахнут таблетками и тысячелетней сундучной канифолью. Худы до невозможности, так худы, что, даже не смотря на  увесистый слой теплых  своих одеяний, кажутся беззащитно-голыми. Обычная тоскливо жмущая сердце картина медленного  умирания.
Отвести глаза в сторону при  приближении… (Не хочется заглядывать в лицо беспощадному времени).
Но -  дрянная привычка - праздное  любопытство: взгляд.
Внезапный шок. Вместо продавленных уходящей жизнью, вялых глазниц у старушки – озорные пуговки остреньких счастливых глазенок. Сжатый  шамкающий рот растянут  тонкой  ниточкой  улыбки. Морщинки на малюсеньком личике выстроились вкруговую – как световые волны зимнего солнышка…
А в руках  - спело-оранжевый взрыв!
Целая охапка сплетенных вперемешку в спасительно-теплых старческих объятьях красно-желтых кленовых листьев. Их - сотни, веселых шалопаев, сорвавшихся  с лысых голов костлявых деревьев. Стволов, тупо глядящих  немигающим взором на безголовый разгул своих питомцев.
        Картина мира: пустырь земной оболочки. Разъеденная  адскими холодами  почва.
 «Ветер, Туман и Снег» и серое мышиное пятнышко жизни с огромным  пульсирующим оранжевым сердцем в морщинистых, пахнущих домашним хлебом, руках.
Благодать…