Сонеты

76
Ты для меня как пытка припасен
На пустырях, во вьюжных катакомбах.
Смеркается легко. Весь город в тромбах,
В истлевших комьях сорванных знамен.
Весь город плотной плотью заселен,
На атомных ее рисуют бомбах, –
Но продраны чулки, и зубы в пломбах.
А нас с тобой объединяет сон.
Вот там темно. Там теснота и пыль.
Там рдяный влажный лист созрел для муки,
Там шепотом зовут по именам.
Закатный блик вползает на бутыль.
И тишина нам развязала руки,
И вот – их вместе связывает нам.

77
Смотри – нас распинают на мостах,
Сквозь хаос снега мы глядим друг в друга,
И с наших тел снимает маску вьюга,
В котел реки роняя белый прах.
Так гвозди забивают впопыхах,
А плоть сопротивляется упруго.
Мне больно, – значит, я твоя подруга,
Твоя свеча в бескрайних сквозняках.
Нас и последний ангел не хранит.
Есть боль и смерть, и нет других пожиток
У нас, – но не должно быть ничего.
Железо к телу льнет, и жжет гранит,
И небо молча свертывает свиток,
Со всех сторон нас кутая в него.

85
Внутри сейчас такая пустота,
Что тишиной становится разлука.
Все чередом проходит, – даже мука
Концерт твоей судьбы читать с листа.
И все-таки – какая немота,
Какой обрыв, где нет уже ни звука.
Сюда Амур прицелился из лука,
Стрела летит, – ан комната пуста.
С усилием я вспоминаю снова,
Как, угасая, изменялось слово,
Как свет экрана лился из угла.
Ты защищен такими миражами,
Что рухнет птица в бездну между нами. –
Быть может, это молодость ушла.

94
Я постигаю суть твоих причуд,
И потому прощенья мне не надо.
Тем более – на что она, пощада,
Раз все равно потребуют на суд?
О, как я загляделась в твой сосуд, –
Густеет сок в цветных разводах яда.
Я окунусь в тебя, моя отрада,
И пусть меня казнят за этот блуд.
Яд входит в кровь, сквозь кожу просочась.
Какая чистота, какая грязь,
Какой огонь. И музыка без края
Перелилась внезапно за края,
И где теперь весь мир, и где там я,
Бредущая окраинами рая?

109
Сползаю к основанью февраля
И вновь о время обдираю руки.
Все летописи пишутся в разлуке,
Вот почему в крови у них поля.
Ты тоже начинаешься с нуля –
Не отрицай. И в мире нет науки,
Чтоб пополам разрезать эти муки,
Ни имени, ни крова не деля.
Бессмертна вечность, но она пройдет.
Прах наших тел удобрит огороды,
И мрамор городов уйдет на дно.
Сомкнулись стены за спиной. Вперед
Идем мы в опьяненье несвободы –
Нет яда крепче, чем ее вино.

127
Нет времени подумать о судьбе,
Нет времени подумать о расплате.
Истрачены грехи. И в результате
Остались только мысли о тебе.
И вот – как пьяный ангел – на трубе
Сижу и плачу. Все сейчас некстати.
Ведь у меня – заплата на заплате,
А у тебя, наверно, лев в гербе.
Все правильно. Но что поделать мне?
Мы божьи твари – так по чьей вине
Я недобра, охальна и упряма?
И пусть я низко голову несу, –
В тебе я заблудилась как в лесу,
Как в городе, как в колоннаде храма.

134
Я не настоль дерзка – тебя обнять
Здесь, на пустой арене, в круге света,
Когда не плоть – сама душа раздета,
А зрителей несчитанная рать.
Их взгляды входят в грудь по рукоять.
Так непосильно тягостно все это,
Что эшафотом кажется планета.
Но место встречи поздно изменять.
Я на колени падаю в песок.
Ты надо мной. Ты молод и высок.
Я безоружно руки опустила.
По телу словно воск течет жара –
Со всех сторон слепят прожектора.
Нас окружают тени и светила.

138
Не хочешь ждать. И я тебя не жду.
И вниз лицом лечу во мрак провала.
Разрушен мир, где я тебя узнала –
Мою благословенную беду.
Кто в нас с тобой испытывал нужду
И сделал нас чужими для начала?
Мы – две частицы общего обвала,
Две малых жертвы страшному суду.
А там – такие толпы между нас,
Такие расстояния и сроки,
Такие казни и такая ложь,
Что – пусть единый выпадет нам час,
Пусть наша кровь сольется в водостоке –
Ты все равно ко мне не подойдешь.

174
Вселенная мне выделила часть,
И я меж звезд как равная старею.
Вот бездна бездн, а что мне делать с нею?
Ведь больше чем поднимешь не украсть.
Осенние леса меняют масть,
Дождь, сзади налетев, целует в шею.
Вот так и я тобою овладею,
Когда пойму, как делается власть.
В пустые руки неба и воды
Мы брошены случайным подаяньем,
И время далеко нас занесло.
Где тот гранит, что сохранит следы,
Оставленные сталью и дыханьем,
Где тот янтарь, что сохранит тепло?

190
Из разоренных осенью лесов
Отравленная вылетает птица.
Смотри, мой друг, она тебя боится,
Она кричит, что голос твой суров.
И все равно – прими ее под кров.
Твой подоконник будет ей больница.
Ты дашь ей яду светлого напиться,
Чтоб ей упасть под бременем даров.
Она лежит, изгнанница лесная,
Где небеса кончаются, не зная.
Два яда в ней мешаются в одно
Тяжелое, смертельно-золотое,
Желанное, проклятое, земное
Любви необоримое вино.

314
Дай, за руку возьму тебя, мой враг.
Всему конец приходит слишком скоро.
Я тороплюсь, и в этом нет позора.
Ведь что любовь, когда и смерть – пустяк.
Но что же делать, если губы так
К губам прильнули, не окончив спора!
Я на суде не слышу приговора –
Ты повернул меня лицом во мрак.
Пусть нет у нас ни времени, ни сердца,
Мне от тебя никак не отвертеться.
Мои колени у твоих колен.
Ты отдал мне все пытки мирозданья,
Всю боль огня, весь свет его пыланья.
Я ничего не дам тебе взамен.

385
Ты вышел в битву воином ночным.
Вокруг цвели безбожные знамена,
И наземь звезды падали без стона,
И в трещинах небес клубился дым.
Повержен мир – но мы еще стоим.
Так меж руин еще стоит колонна.
Я знаю, твоя воля непреклонна –
Восторжествуй над жребием моим.
Среди бессчетных тел недавней сечи
Шагни ко мне, возьми меня за плечи,
Прости, убей, бессмертью научи.
Смешались с прахом боевые кличи,
И нету у тебя другой добычи
В последней, нескончаемой ночи.

389
Я на тебя смотрю который год –
На это, слава богу , нет запрета.
Пройдет вся жизнь, и снова будет лето,
И кто-нибудь взойдет на эшафот.
Река времен неистово течет –
Давай вдвоем пойдем вдоль парапета.
Ты говоришь: «Мне неугодно это,
Я на добычу падаю с высот».
Наверно, мы с тобою оба правы:
У нас такие разные забавы –
Ты любишь тайну – я люблю ответ.
И ничего не стоит это пламя,
Горящее во мраке между нами.
А больше ничего меж нами нет.

391
Тебя я поджидаю у окна –
Так медлит темный яд в резном флаконе.
Я им хочу смочить свои ладони,
Чтоб кожа напряглась, обожжена.
Приходишь ты. А в доме тишина.
А на обоях тень твоя в короне.
Я обернулась, я сижу на троне,
Я в твой жестокий жребий влюблена.
Побудь со мной. Уйми мою тревогу,
Что каждый вечер тьма идет к порогу
И в комнатах садится у стола.
Плотней прильни к губам, моя отрада.
Они горьки от медленного яда
Как море, как отчизна, как зола.

408
И мы с тобой останемся вдвоем.
Нас будет гибель искушать ночами.
Чудовища во тьме придут за нами
Сквозь твой имперский город напролом.
А мы стоим на пустыре глухом
Как ангелы с поникшими крылами.
Нас небо обступило облаками,
И льнет к рукам разгоряченный гром.
Не говори, не отвечай – доколе
Простерся океан моей неволи.
Я буду жить в неведенье судеб.
Довольно знать, что ты предвестник горя.
Я все равно приму его не споря
Обеими руками будто хлеб.

419
Я в лабиринте вероломных дней
Пути твои безбожные целую.
Я подняла приманку золотую,
Признав ее погибелью моей.
И грянуло! У ног клубится змей,
Обломки солнц летят сквозь тьму глухую.
Я тоже это царство завоюю –
Оно лежит меж нами как трофей.
Неистребимо жгуч, смертельно сладок
Вкус всех твоих загадок и отгадок.
Они твою предсказывают власть.
Скользя рукой по камню парапета,
Иду сквозь вихри холода и света.
Хочу звезду судьбы твоей украсть.

423
Однажды с неба пепел упадет,
Гася глаза, окутывая плечи.
И будут о тебе ночные речи,
Покуда прахом не забьется рот.
О гибельный! Иди на эшафот,
Встань в пламени, открой лицо картечи.
Все это меньше нашей первой встречи –
Она в последний суд произойдет.
Пронижут воздух трубные раскаты,
Сыны греха познают страх расплаты,
Разящий свет взойдет из книги книг.
Взрастут на поле тьмы орудья пыток,
И ангелы свернут небесный свиток,
И наши взгляды встретятся на миг.

436
Сегодня ночью плакали ветра
Про непосильность жребия земного,
И звезды между туч цвели сурово
Как искры погребального костра.
А может быть, нам встретиться пора?
Мне горек мед несказанного слова.
Иль стих не стоит лезвия стального
Тяжелого как битва топора?
А впрочем, кто измерит вес и цену,
Где кони в прах степей роняют пену,
Грохочут трубы, вороны летят,
Их перья темным пламенем объяты.
И кровь врага твои пятнает латы
Неистовыми знаками утрат.