В. Костылеву

А  ты  живуч, живуч, как  кошка,
ты  снова  голову  поднял!
И  потихоньку, понемножку
гляжу,  опять  заковылял.

Шерстёнка  клочьями  повисла,
разбит  и  поцарапан  нос,
но, изогнутый  в  коромысло,
уже  торчит  трубою  хвост.

Тоска  тебя  не  раздавила 
и  серый  быт  не  задушил,
и  старость  тоже  не  сломила,
опять  ты  в  жизни  насмешил.

Я  принимаю. Понимаю,
что  жить  нам  иначе  нельзя.
Как  первый  цвет  в  начале  мая,
нам  вспоминаются  друзья.

И  детство  наше, наша  юность,
и  трепет  первого  "люблю" –
недосягаемая  мудрость!
Вернуть  бы  всё  и  я  молю.

Мне  снова  хочется  мальчишкой
в  росистых  травах  пробежать,
услышать  ветренное  “Мишка-а-а!”,
в  лапту  весною  поиграть.

Лишь  за  одно  за  это - "Мишка",
а  не  весомое  "Кузьмич",
добытый  / “тайно  понаслышке” /
отдал  бы  новенький  "Москвич".

С  ушедшим  или  уходящим 
нам  расставаться  тяжело
и  недовольны  настоящим,
хотим, чтоб  в  будущем  везло.

Пегас  наш  вытоптал  копыта
и  заржавели  удила.
И  чаша  горькая  испита.   
Увы, такие, брат, дела.