Радость

Ты еще помнишь  день  ВЕЛИКОЙ  РАДОСТИ? 
СВОЙ САМЫЙ  ВЕЛИКИЙ  ДЕНЬ РАДОСТИ?

Может, это было, когда взрослые с тихой брезгливостью и множеством напутствий    купили тебе, наконец, черепашку, настоящую красавицу Черепашку. И ты тогда все никак не мог понять, почему никто не видит - насколько она хороша!

Ты часами мог водить пальцами по ее лакированному панцирю, аккуратно протирая каждый рисунок, каждый мотив его, мыл ей лапки, и как высшее доверие со стороны Черепашки воспринимал тот момент, когда она показывала голову из своего природного укрытия.

А когда тебе подтвердили, что черепахи любят одуванчики, твоему восхищению не было предела. Стояла поздняя весна, в городе было необыкновенно много одуванчиков, и ты охапками приносил их своей Черепашке. И ты восхищенно следил, как она поедала одуванчики, такие аппетитные на вид, с таким необыкновенным удовольствием, невозможным для тебя. Ты знал насколько в действительности они горькие. И вот нашлось же существо, которое могло получать удовольствие от этих  цветов, похожих на маленьких черепах! Именно способность так прекрасно есть, ты ценил тогда выше всего. И с тех пор ты редко встречал кого-нибудь, кто мог бы также аппетитно, красиво и весело есть. Ты так и говорил тогда взрослым, что тебе нравится ее любовь к одуванчикам. Хотя  это было и не до конца  правдой - ты все равно бы любил свою черепашку. А что стояло за этим?

Первая боль.

Когда тебе после летнего отдыха по возвращению домой взрослые опасливо и  сухо сообщили, что Черепашки больше нет, она разбилась, упала с балкона. И ты понял, что совершил предательство, уехал. И Черепашка ушла искать тебя. А дорога была только такая. И с тех пор ты хранишь ей особую верность и всячески избегаешь других черепах, даже не смотришь на них, разве сумел бы кто-нибудь из множества черепах заменить тебе твою красавицу?
 
А может быть, это был тот день Великой Радости, когда ты впервые слушал  МУЗЫКУ и вошел в САД?

Это случилось на уроке пения в первом классе.

Весь год вы разучивали разные песни. Это было отвратительно - петь хором, да еще под руководством учительницы, плохо смыслившей в пении. Но на твой взгляд никто не управлял хором лучше нее, потому что пели вы слаженно и вдохновенно. 

Апофеозом всего была "То березка, то рябинка". Ее вы разучивали в конце учебного года, и ты тогда понял, что петь хором, это, в общем-то, неплохо, здорово звучит, а главное - не слышишь своего голоса. И никто не слышит, а слышен один общий голос и голос солистов, но это, конечно, не ты, а бледная белокурая девочка с капризным ртом и огромными бантами, да еще толстый очкарик с красными губами и щеками.

А тогда в последний раз за всю твою жизнь в этом благословенном первом классе - вы пели хором. И учительница поставила на стол проигрыватель. А теперь, дети, мы будем слушать музыку.
               
А   ТЕПЕРЬ, ДЕТИ, МЫ БУДЕМ СЛУШАТЬ МУЗЫКУ.

В общем, это был сад.  Но не такой. Более закрытый. Белой каменной, крепкой стеной. Очень древней. Едва  видимой за ветвями весенних деревьев. Ты вошел в этот удивительный сад, ГДЕ ВСЕ БЫЛО ТАК И НЕ ТАК, ЧТО-ТО БОЛЬШЕЕ СТОЯЛО ЗА ВСЕМ ЭТИМ. Это было удивительное невероятное переживание чего-то еще. И тогда начал петь соловей - небольшая серенькая птичка в ветвях дерева. Почти невидимый, он пел и переливался всеми цветами в такт звукам собственной песне, и сад переливался вместе с ним, и все сияло.

И тогда ты понял, что сейчас тебе откроется САМОЕ  ГЛАВНОЕ.

-Ты спишь? Тебе плохо? Что с тобой? - заботливая рука учительницы вернула тебя к действительности.


А что было за этим? Боль утраты. Боль от невозможности постичь Самое Главное. Тоска по утерянному саду.
 
 А может быть, Великая  Радость была в тот день, когда ты принял все, что только можно было принять, боль и радость, любовь и ненависть, хорошее и плохое, в с е, и это потеряло всякое значение, потому что все, что ты видел - это -  ч т о - т о  е щ е   - алмазное сияние, которое окружает тебя с тех пор всюду и сияет в твоих, моих глазах.