Второй пролог к несочинённой поэме

*

Погода  никуда - с утра дожди.
Промозглый день за стёклами чадит.
Из красок - перламутр в переизбытке.
С размаху напрочь досками забито
окно - и занавешивай , и нет:
всё ничего хорошего в окне.
Стекает с крыш,  лупцует подоконник,
мотается в герани на балконе,
грохочет в трубах, заполняет двор,
и льётся в люк кипя во весь отпор.
Вот, что в оконо навалено гуртом :
ворота, клумба, куст сирени, дом ,
машины на приколе у ворот,
плюс переулок, тянущийся от
бульвара ( мы его не видим, но
он где-то справа - выглянув в окно
не различить простывших тополей)
до сквера, что находится левей,
и линии окрестных перспектив
замкнул в огрызок стеллы превратив.

*

Рассматривая плоский потолок
и выверяя рифму или слог,
к метафоре подверстывая смыслы,
сколь им она подвержена, и с риском
сломать мизинец ковырять в ноздре -
что мне осталось, коли на дворе
кошмарный кашалот стучит хвостом,
и древним кораблям подобно, дом
влача архитектурные детали
по синим водам правит к синим далям,
то рухнет в бездну, то взлетает к высям,
то просто так несётся шибкой рысью.
Прикрыв глаза я слышу скрипы вёсел,
кипенье волн, что ударяют возле
меня о край галеры расписной,
и средиземноморский липкий зной
скользит по роже; крепко пахнет телом;
а волны - напрочь вымазаны мелом -
бегут от горизонта , и вдали
чернеет мыс таинственной земли.
Незрячий воздух въётся в парусах,
латынь звенит в матросских голосах...

*

Всё то, что жарко  здесь - для них зима,
морочный и промозглый каземат
забитый напрочь декабристской стужей.
А нам - июнь, и мы живём, не тужим,
и не недужим кашляя впотьмах.
Что нам тепло - Горацию зима,
злой карачун от холода и хмари.
Ведь кто-то смог такое лето впарить!
Но нам, в монгольский впыреным улус,
где день едва перевалив за плюс
и расцветая кашкой на лугу
уже забыть заставит про пургу,
а курослепом ослепив зрачок -
вмиг радуешся жизни, дурачёк.
Гудит комар, отягощая слух,
дождь фортелями скачет по стеклу,
пейзаж косыми струями разрыт.
Мне хочется расплакаться навзрыд.
Гундит комар, незнамо где гундит.
Вода вдоль подоконника гвоздит.
Сквозь подворотни сумерки ползут.
Размазываю сопли по лицу.

*


Шершавые, как зачерствелый хлеб.
седины лезут по моей скуле,
и колятся обломанной щепой
когда проводишь по щеке рукой.
Трендит вода, стекая по трубе,
как спичка в опустевшем коробке.
Греми труба, ржавея находу,
да окликай дневную пустоту
в промокшей геометрии двора.
Греми труба раскатистым " Ура!".
Щетина зреет на моих щеках,
пейзаж сереет у меня в зрачках,
и низкие сырые облака
прокрасили всю глубину  зрачка.
Геометричность каменных углов
вобрала трыб трепещущий улов,
рассыпанный вдоль плоской мостовой.
Улов мерцает, он ещё живой,
он ловит в жабры холод ветерка...
( Щетину трёт задумчиво рука).
Упрёмся взглядом в плоский потолок,
начнём поэму, завершим " Пролог"