Ну, вы даёте, Костылевы!

         / письмо /

Дождями  мается  Россия
/ осене-слякотный  синдром /,
а  здесь  на  небе  ясном, синем,
вчера  нежданно  грянул  гром.

И  выпал, дружеским  приветом
мне  из  Егорьевска  конверт.
И  чисто  матерный  при  этом,
вполне  егорьевский  акцент.

Читал  жене, доверясь  слогу,
читал  взахлёб  / конечно, вслух! /.
На  кухне  нашей  враз, ей-богу,
потом  совсем  не  стало  мух.

Ну, удружил. Ну, озадачил!
И  переезд, и  перевоз 
хотя бы  словом  обозначил!
И  "будь  здоров"  не  произнёс!

Да  ты, никак, бежал  отселе?
Ведь  даже  руку  не  пожал!
Ты  не  уехал, в  самом  деле,
ты  просто-напросто  бежал.

Я  вспоминал  тебя  всё  чаще,
хотел  ворваться, в  твою  тишь,
но  мне  казалось - я, навязчив
и  ждал, когда  ты  позвонишь.

Теперь, конечно, всё  понятно:
ты  пережил  большой  пожар.
Бежал, толкая  не  обратно,
а  на  восток  толкая  шар.

И  всех  тут  наших  объегорил.
А  мы-то  думали - ты  свой!
Какой-то  выискал  Егорьевск.
Мы  тут, а  ты  аж  под  Москвой.

И  всё  втихую, шито-крыто.
Ну, ты  даёшь. Ну, голова!
А  что  Варваровка - забыта?
И, кстати, есть  она?  Жива?

Ну, ладно  хватит. Поздравляю!
Отвагой  вашей  покорён.
Но  как  вы  там - не  представляю.
Неужто  край  уж  так  дурён?

Ты  так  ругаешься  безбожно
и  критикуешь  всё  подряд,
что  мне  понять  тут  невозможно:
доволен  ты  или  не  рад?

Мне  показалось, что  жалеешь.
Но  ты  пришёл  к  тому, что  знал!
Моей  Алёнке  в  Сенгилее 
Россия – точно  новизна.

Дрова  и  печь  с  обратной  тягой
впервые  встретила  она.
Но  стойко  борется  бедняга,
причём  без  мужа, всё  одна!

А  люди, пишет, измельчали.
Осатанело  все  живут.
И  водку  с  матом  повенчали,
открыто  лаются  и  пьют.
 
Мне  это  всё  уже  не  ново.
Пригас  и  мой  горячий  пыл:
был  в  Сенгилее, в  Балаково,
в  Самаре  / Куйбышеве / был.

Везде, увы, одно  и  то  же.
И  нас, приезжих, там  не  ждут.
И  города-то  все  похожи,
добром, как  видно, не  живут.

И  эту  горечь  не  осилив,
пришёл  я  к  мысли   / не  брани! /
- добро, забытое  в  России,
мы, здесь  забытые, храним.

Русско-язычные  изгои,
кому  нет  места  там  и  тут,
вдали  от  родины, с  тоскою,
по-человечески  живут.
…………………………………

В  Нукусе, спрашиваешь, как?
Да, вроде, всё  пока  на  месте.
И  незлобив  каракалпак,
с  ним  уживаться  можно  вместе.

Лишь  молодёжь  вздымает  хвост,
она  тех  бед  не  испытала,
что  по  истории  пришлось
изведать  старым  аксакалам.

Живём  не  лучше  россиян       
и  цены  здесь, пожалуй, те  же.
Но  тоще  вашего... карман
да  и  жратвы, чуть-чуть  пореже.

У  вас  там  бури  перемен,
а  мы  живём  себе  спокойно,
не  опрокидываясь  в  крен
на  демократию  и  войны.

Иерархический  уклад,
что  был  при  жизни  Авицены,
неистребим, живёт  и  рад. 
Вот  только  бешенные  цены…


Рецензии