Часовой таковости

...этот вечер немного тих и кроток. Короче, если мы
говорим о главном, к ночи всё становится не таким
жадным, как днём, отдохнём за гранатовым соком. Но,
правда, этот не он, это Александр Пушкин придумал,

или Цюй Юань. Мерной поступью входим в борьбу с самим 
собой ("сам с собой" - это я? или кто-то другой?) Ладно.
Грубим, а, как припрёт, наоборот, вспоминаем всё, и то
что нам сказали, и "вечный лёд". Вдруг, обрываем фразу

(на междометии, врут - всё вокруг да около, глазу некуда
упасть на бессеребренный стих (посеребрённый огоньком, об этом
потом, потом об этом), и разом – в неверие, никому. А что
учитель? Учитель, это ведь мы сами сами, на момент, на миг;

(и) ищем где-то в прозе,или в новостях, и зовем (кучу
прелюдий, облаков, собак и калек (Калек Переходных)
дальше, и идём (идём на свет, которого нет). И гордость.
Мол, Париж, Терпсихора и "эти сфинксы!"(вот - медитация,

может позавидовать ТАгор), и опять бродим («Бродский»,
это от слова «бродить») и Будда (что мы о знаем о нём, о
пробуждении?) Тело (в дело которое, верный ход, и в стихах
и в прозе, («в прозе можно учить, в стихах – нельзя»).

Утро(понимаете, как прошел вечер?),утро после дождя,
условно; картина для медитации, (с соблюдением правил
(всех почти, только полюс не соблюдён – чтоб её дать,
нарисовать правильно, надо быть с состраданием, а у нас 

его как раз нет), и ночь (ночь пришла незаметно, она
молчит). Люди. Люди – всё. (Всё решают кадры (и слово,
но слово мало, кто говорит). И стынет стыл, и на отропь,
мыль неумелая (полным каханьем). Полным. Полная мыль.

(Медитация тут неуместна. Тут нужен стиль, который нас
оборвёт в бездну, (в облака?), чтобы непонятным каким-то
ямбом (ох, уж этот нам авангард) пороть (пороть, это мы
умеем, и пугать (умеем тоже).(Заметьте, я не курю, и не

пью, почти совсем). И на скамейке (в левом восьмом ряду)
увидим одноклассника, который умер, а он – живой. ПорОта.
И полная поротА. Амба, то  есть, и современный стих - до
взлёта (и до небес, навсегда. И насовсем, наверное.)

Как непонятный ямб, которого нету, и не может быть никогда.
Я плачу и плАчу (палачУ, три шекеля-четыре, может, больше, но
нету - внутренне и вовне. Плачу, этот вечер  тих и кроток
(гламур красоток, убитых обществом.) Куда ж нам плыть?..