Баллада о бешеном языке

                (рассказ молодого станочника)               

                Ужасно невезучий я.
                Ученьем не измученный,
                вот год уже, как случаем 
                попал на «Арсенал».
                И не имел заботы я,
                станочником работая,
                но, горестей не ведая,
                в историю попал.
 
                Обычно по утряночке
                проснёшься спозараночку, –
                головка после пьяночки 
                тихонечко болит.
                Идёшь заводом – нате вам:
                вдруг завопило радио
                и голос неразборчивый 
                чевой-то говорит.

                Собою интересен я,
                трудился смело, весело.
                Вдруг лучшим по профессии
                назначили меня!
                И поделиться опытом
                и рассказать чего-то там
                меня на наше радио 
                зовут средь бела дня.

                Я человек с характером,
                и к радио-редактору
                явился утром раненько! 
                Явился и – увял,
                увидев эту женщину.
                Хоть я и деревенщина,
                но в радио-редактора 
                влюбился наповал!

                Вся стройная, как козочка.
                Русалочка! Дюймовочка!
                Ах, если бы нам видеться
                семнадцать раз на дню,
                искать её внимания,
                испытывать страдания!…
                Но все мои желания 
                увяли на корню…

                Имея чувство прочное,
                уверенно и срочно я,
                как дева непорочная,
                принял достойный вид.
                Любовь – она ж не скроется!
                А сердце беспокоится:
                и хочется, и колется,
                и мама не велит!

                Как ноги ни дрожали, но
                иду я к обожаемой,
                уже воображаю, как 
                счастливый я вполне,
                дружу вот с этой стройною
                красивой и спокойною…
                И вижу, что редакторша
                обрадовалась мне.

                Меня со страшной силою,
                на кресло посадила и
                заговорила, милая, 
                про ихний «дробеструй»,
                про жизнь и про призвание,
                и про соревнование,
                умение, старание…
                Вот с ней и потолкуй!

                Любовь во мне ворочалась
                и дёргалась, и корчилась…
                Давно уж смена кончилась –
                редактор говорит.
                Про новое, про прежнее,
                а я всё жду с надеждою,
                когда ж язык у женщины 
                у милой заболит…

                Без четверти двенадцать я
                отчалил из редакции…
                Мне мерили давление
                и доктор, и сестра…
                Пришла пора удачная,
                по новой жизню начал я:
                теперь башка прозрачная
                и светлая с утра.
               
                Теперь не оторвать меня
                от нашего от радио.
                Всё слушаю и думаю: 
                зачем не у меня
                язык, чтоб так подвешенный,
                чтоб молотил, как бешеный,
                чтоб были так намешаны
                и дело, и х..ня!
               
                Закончу, коль уж начал я:
                приходят пусть удачи к ней,
                и счастье ей назначено 
                пусть нынче и всегда,
                любви ей и характера!…
                Но не затянут трактором
                меня к тому редактору
                уж больше никогда!…