опус 16-й Островитянин
по сути,
до дна,
и моря, и донца колодца,
любая страна в острова мне годна,
где жить и работать придётся.
Я мог ошибаться.
В одном только прав,
- а правым быть очень непросто -
себе выбирая закрытый анклав,
мой сказочный дом или остров.
Немного таких неприкаянных душ,
бродяг и уставших скитальцев,
кому выпадал неожиданный куш –
земля, где хотелось остаться.
Мне крупно везло – не ломалось весло,
и лодка не ведала течи...
Что было, то было. Быльём поросло.
Другим мне похвастаться нечем.
Добраться сумел до широкой воды.
Не верил, что так и отпустят.
Но море замыло метаний следы,
открыло мне новое устье.
Я - вверх по реке.
Сперва налегке,
без всякой ненужной поклажи.
С годами всё больше добра в рюкзаке.
Ошибок же – полные баржи.
На громких порогах, изгибах реки,
по склонам, в обрывы и ямки...
Не все добровольно идут в бурлаки
и тянут пожизненно лямку.
Здесь редким подарком равнина и плёс,
реки столбовая дорога,
когда отдыхаешь от... праведных слёз,
скопившихся в дланях у Бога.
Умыться слезами Господь не спешит.
Так мало наплакано мною...
А теми, со злости, когда я грешил,
Умоюсь своей пятернёю.
Свидетельство о публикации №109052201353