Жертва Бахуса или жадный киномеханик

История эта произошла в недалёком прошлом, когда наш Михалыч, который мне её поведал не был ещё простым бодрым Российским работающим пенсионером, а был бравым служакой - прапорщиком в самом рассвете сил, лет и возможностей. Я не скажу, что он и сейчас слишком старый ( на днях его полтинник справляли), но военные на пенсию уходят быстро в силу специфических факторов своей нелёгкой службы( Михалыч, например, в Афгане два года честно отпылил). И именно это даёт им право с оттенком лёгкой снисходительности травить нам – молодым были-байки, смело утверждая, что были времена лихие…
Так вот история, рассказанная мне Михалычем, к военным рассказам не относится, а представляет собой один фрагмент бесконечного фильма о буднях нашей части, произошедший в середине восьмидесятых, когда всё ещё было в расцвете и не думало близиться к закату. Служил он тогда в должности начальника войскового клуба, а киномехаником при клубе состоял некто рядовой Виргилевский, личность весьма шебутная  и колоритная. Хлебнул с ним Михалыч лиха достаточно, но заменить этого обалдуя было просто не кем, так как кино крутить умел только он, а в те времена без показа кинофильмов клуб был бы не клубом, а так, культ просвет точкой. Однажды получил этот самый Виргилевский посылочку из дома от горячо им любимого папаши, который в свободное от работы на консервном заводе время проводил в компании со змеёй зелёного цвета, которая, плотно обвив его плечи и голову, то и дело превращалась в безобидного пушистого зверька – белочку. Белочка то и нашептала Виргилевскому-папаше, что неплохо бы было послать сынульке в армию посылочку с водкой, так как отпрыск в предыдущем письме жаловался, что служится ему, в общем-то неплохо, но скучно, а так как он натура деятельная, то ему мало честно отдать долг Родине в будке киномеханика, нужно сделать это весело, не изнывая от скуки. Для этого ему нужен элексир радости, химическая формула которого проста-С2Н5ОН. Все бывалые алкоголики в душе немного химики-рационализаторы, поэтому папашке не составило труда расстругав на опилки последнюю табуретку в доме, с помощью нехитрых приспособлений, известных каждой бабке в деревне, привести её в жидкое состояние с искомой формулой. Не парился он и с проблемой пересылки, закатав зелье в две литровые стеклянные банки с компотом и пятнадцать жестяных банок из под кильки(как никак он был звездой консервного завода). Расчёт был прост: если злое командование найдёт табуретовку в стекле, то ни кому и в голову не придёт искать её в кильке (хитрый всё-таки народ эти алкаши).  Но радужным мечтам Виргилевского о заветном ударе изнутри по печени помешала бдительность нашего Михалыча, который уже к тому времени был человеком бывалым и на солдатских ухищрениях съевший собак больше,  чем их в год съедает население целого города в Северной Корее. Поэтому наивная волна смекалки семьи Виргилевских, разбилась о мощный гранит жизненного опыта Михалыча… Контрабанда не прошла таможни.   Виргилевский был изобличён в попытке употребления спиртосодержащей жидкости,  а всё его домашнее консервирование в воспитательных целях перед строем было вылито в помойный тазик, дабы не создавать на плацу дурно пахнущую сивушными маслами лужу.  Куда девать содержимое тазика вопроса не вызывало, в туалет естественно. Вот туда и отправили Виргилевского, чтобы он сам, собственноручно довершил процесс уничтожения изъятой у него запрещённой к употреблению продукции. И он пошел перед строем , тяжело вздыхая, понуро опустив голову, держа тазик на вытянутых руках, стараясь не разлить ни капли драгоценной для него жидкости. Туалет находился в небольшом удалении от плаца, примерно шагах в пятидесяти.Пока он нёс эту драгоценность его не менее жаждущие товарищи виновато прятали глаза шумно тянули носом запашок и жадно облизывали мгновенно пересохшие трещины губ.
Строй остался стоять на плацу, отцы-командиры ставили повседневные задачи любимому личному составу, время шло, прошло уже минут двадцать, Виргилевского всё не было. Прошло ещё десять минут, командир вспомнил о том, что Виргилевский до сих пор не доложил ему о том, что поставленная им скорбная задача об уничтожении целого тазика  со спиртным выполнена. Он вызвал к себе Михалыча, как непосредственного начальника данного индивидуума и отправил его проверить, не случилось ли чего недоброго, может Виргилевский грешным делом провалился в сортирное отверстие и теперь не может вылезти, или по дороге в туалет на него напали медведи, вышедшие на запах из леса, и он геройски погиб, защищая их от отравления контрафактной продукцией и теперь нужно писать представление в greenpis о награждении его (посмертно) орденом святого зверезаступника на голубой ленте и с закруткой на спине,  короче всякое могло случиться…
По дороге в туалет Михалыч никого не встретил и начал уже прикидывать, какой инвентарь понадобится для вынимания Виргилевского из дыры в сортире, но войдя в туалет, он очень испугался, увидя торчащие из-за угла ноги лежащего навзничь человека, обутые в солдатские сапоги, которые в данный конкретный момент могли принадлежать только Виргилевскому. Так оно и оказалось: Виргилевский спал сидя, прислонившись спиной к стене. На коленях у него стоял абсолютно пустой помойный тазик с остатками недоеденных проспиртованных яблок, вторая часть их уже в пережёванном виде была разбрызгана по полу и х/б Виргилевского, видимо не ужившись в его многострадальном желудке с основным содержимым тазика, тазик был пуст, выпито всё было до капли! А ведь было в нём литра три , не меньше!!! Михалыч оторопело посмотрел на своего недотёпу-подчинённого, проверил у него пульс, пьяное сердце, хотя и с перебоями, но билось. Тогда он попытался привести  его в чувство, но получасовые процедуры по возвращению Виргилевского в реальность к результату не привели, он был в дым, в хлам, в турецкую саблю пьян, и возвращаться из нирваны не собирался. Михалыч взвалил его бренное тело на плечо, и, взывая проклятия Бахусу, понёс его в санчасть вытрезвляться, после чего местом постоянной прописки Виргилевского на ближайшие пятнадцать суток стала холодная камера гауптвахты…
Вот так жадность губит неокрепшие людские души.