Месть тётушки Ло или не обижайте женщин

    Женщины в армии – явление особенное,  своеобразное и мало с чем сравнимое.  Какими путями они туда попадают,  разговор отдельный,  некоторые по зову сердца (таких немного), некоторые по зову пустого кармана, жёны военных или из военных семей (таких большинство и другой жизни за КПП они просто не видели) и такие, которых сподобило на столь самоотверженный подвиг( как служба в армии) ни с чем не сравнимое желание выйти замуж, любыми честными и не очень путями-дорогами( и такие попадаются).  А есть и такие, которые внятно не могут объяснить ни людям, ни даже себе, зачем они туда пошли, чем они там занимаются и для чего им вся эта ежедневная маразматина( без которой как известно ни один более менее большой воинский коллектив не обходится). Вот из таких «чудо» женщин и была у нас в батальоне прапорщица Евдокия Степановна К. за глаза именуемая за свои нескладные необъятные, как просторы Родины, габариты Тётушкой ЛО(сокращенно от слова лошадь).  Занимала она вакантную должность начальника бумажного инженерного склада, бумажного, потому, что числился он только на бумаге, а всё инженерное имущество было разделено между ротами и отвечали за него командиры рот. Так вот она и боролась целыми днями до обеда с голодом, а после обеда со сном, потому что на службу и батальонные построения всё равно ходить приходилось. Попробовал как то наш начальник штаба её в качестве писарихи припахать, но она  оказалась настолько тупа , насколько чувствительна, и начинала плакать всякий раз когда он ругал её за очередной ляп допущенный ею по общему  скудоумию. Он и махнул на неё рукой посчитав, что наибольшую пользу Родине она принесёт не принося пользы… 
   Командиры рот быстро прочухали, что она перестала пользоваться покровительством вышележащего   командования и тогда она стала объектом постоянных их беззлобных шуток, ибо зло смеяться над одинокой беззащитной, пусть даже такой необъятной, женщиной всё-таки грех, но подкалывали они её постоянно,  а она поняв , что над ней опять издеваются, шла жаловаться к комбату, рассказывала ему суть дела. Он глядя в сторону, тихонько брался руками за живот, чтобы его самого не разорвало от смеха, сдавленным голосом обещал наказать обидчиков и отправлял её из кабинета, для того чтобы после того, как она закроет дверь, согнутся пополам и начать извиваться в истерических беззвучных конвульсиях. Беззвучных, потому, что не дай бог услышит и пойдёт плакать к комбригу, а он был парень суровый, мало ли что…
   Поняв  наконец-то, что заступаться за неё ни кто не торопится, решила она действовать сама, мстить за нанёсённые ей обиды и надо отдать должное, у ней это хорошо получалось, коварен и изощрён ум обиженной женщины. Последней каплей стала безобидная шутка моего ротного Саньки Тургенева, когда он отправил её в финансовую службу получать деньги за неизрасходованное мыло…   
   Дело было так: подходит он как-то к ней после батальонного построения и с самым невинным видом спрашивает, мол, моетесь ли вы Евдокия Степановна в солдатской бане? Она на него глазища вытаращила, как это так, вы мне, женщине, задаёте такой вопрос? С каких это пор у нас приличные женщины,  позабыв про стыд и срам, начали в солдатской бане вместе с солдатами мыться?! На что он абсолютно невинно и честно,  глядя ей в лицо голубыми глазами, возражает ей, что она военнослужащая, более того  прапорщик по званию и ей в качестве полного государственного обеспечения надлежит мыться в солдатской бане. Что ей положено по всем нормам довольствия : в неделю два куска мыла, свежевыстиранное вафельное полотенце  и резиновые тапочки, чтобы не подцепить грибок на кафельном полу бани, или на худой конец денежную компенсацию за неполученное мыло, за неиспользованное полотенце и за экономию износа тапочек тоже некоторая сумма причитается, платят её один раз в году за все помоечные недели с вычетом времени проведённого в отпуске. 
Надо сказать что тётушка Ло хоть и была женщиной, но всё-таки была прапорщиком, поэтому  услышав, что ей там что-то причитается побежала в финансовую службу выбивать из начфина якобы положенную ей денежную компенсацию за невыданное  мыло,  не истёртые полотенца  и не изношенные тапочки…
  Начфин был человеком ушлым и шутку  оценил по достоинству, поэтому он не объяснил бедной женщине, что над ней грубо посмеялись, а послал её к начвещу, чтобы он выдал ей справку, что она не получала мыло, не тёрлась свежевыстиранным вафельным полотенцем и тапочки резиновые не сносила до небоеготового состояния…
  Нач вещ был человеком вечно занятым и ему было некогда выписывать подобную справку да и слушать весь её бред по поводу мытья в бане тоже, поэтому он быстренько послал её к нач меду, для того чтобы он убедился что она женщина и ей в солдатской бане мыться необязательно…
  Нач мед был человеком добрым и открыл ей глаза что над ней грубо пошутили, отпоил её валерьянкой, успокоил и выписал ей больничный на три дня по причине нервного срыва…
  Прошло три дня, шутка Саньки Тургенева потихоньку забылась, нам предстояли учения и обязательный строевой смотр перед ними, смеяться было некогда. Тётушка Ло, благополучно отболев три дня,  вышла на службу. Подготовка к строевому смотру была в самом разгаре, по казарме шныряли туда-сюда солдатики, чистили котелки,  пришивали во все мыслимые и немыслимые места бирки, потому что солдат без бирки не солдат, а так лупень в военной форме. Командиры рот и взводов тщательно контролировали это броуновское движение, частенько забывая при этом о своём внешнем виде. Вот в такую ловушку попался и старший лейтенант Тургенев, который за полчаса до строевого смотра был ещё не стрижен. А ротный парикмахер Андрюха  Зверевский  как назло колдовал над шевелюрой начальника штаба. Вот Евдокия Степановна, видя метания Саньки Тургенева, подошла к нему и елейным голосом предложила свои услуги в качестве мастера-стилиста,  на что он не особенно задумываясь о последствиях, опрометчиво согласился…
На строевой смотр он вышел подстриженный под леопарда, когда он по приказу комбрига обнажить головы и представить причёски снял полевое кепи, вся бригада ржала уже над ним…
Нельзя обижать женщин, это может потом плохо кончится, а тётушку Ло мы стали за глаза называть  уважительно парикмахерша….