Повелитель Дурдома

«Повелитель Дурдома»

Все начиналось с мелочей:
С работы шел, менял походку…
Последнее что помню – поругался с Ней.
И мельком помню – промелькнула сковородка.

С тех пор открылась мне изнанка мира.
Я видел то, о чем не смогут написать:
Я видел Гамлета, Зигфрида, Лира,
Но все они упорно не хотели замечать.

Я видел Македонского, того, что Александра.
Заметил также Гегеля, Эммануила Канта.
И все назло мне воротили нос.
Я все бы снес, но этого уже не снес.

В опочивальне нашей было трое:
На первой койке Македонский, что из Трои,
Вторую занял тучный Бонапарт
(Все уверял нас – родина его Монмартр),

На третьей возлегал не кто иной, как я.
Бывало, к нам селили Аль Капоне.
Он называл нас сыновьями, говорил, что мы семья
И почему-то предлагал купить кулоны…

Кормили нас овсяно-манной кашей.
Мы уплетали кашу и добавку с Сашей,
А Напа порывался временами покорить Анапу.
Тут сразу подбегали «ангелы» и одевали на него рубаху.

И вот однажды, в один из летних вечеров
Мы с Сашей заперли ординатуру.
Открыли все палаты, словом всех лишили снов
И устремились на свободу, как работник на халтуру.

Уже открыли двери нашего дворца,
Ступили по газону несколько шагов.
И тут на нас слетели «ангелы» с крыльца:
Рубахи молча всем одели и без слов.

С той вылазки мы начали искать иуду.
Нашли,…им оказался правнук Робин Гуда.
Сознался сам, что действовал с Наполеоном
И потянулись дни за небосклоном.

Вторая вылазка тянула наш рассудок.
Среди постелей с одеялами и уток
Мы кучковались, сочиняя наш побег.
Все утрясали, утрясли…и, наконец, рассвет.

Сегодня день благоволил.
Все шло по разработанному плану.
Никто наш план не раскусил.
Сначала заблокировали «ангелов», потом охрану.

Спокойно вышли и открыли двери.
(Зрачки героев прошлых лет на свет глядели)
Непривычно... солнце на свободе режет глаз.
А дальше переправа через нами изготовленный в заборе лаз.

Отрезок пути протопали вместе,
Пока не поняли, что мы в другом месте.
Бастилии нет, дороги на Юму тоже.
Это не глушь,...скорее на город похоже.

Все разбрелись кто куда, по углам.
И тут голос знакомый заорал: «Продам-продам!».
Я оглянулся и снова все вспомнил.
Крик ужаса грудь наполнил.

Так значит, я был совсем не в покоях.
Так значит, я был в дурдоме родном.
И все это бред...и разговоры о Троях.
И тут я отвлекся – удар дуршлагом.

Открыв глаза, очутился в дурдоме:
«Ну, здравствуй родной, стены твои».
Как в гостинице лучшей лучший номер.
Много сказал бы, но скажу: «прости!».

С тех пор я не вижу ее сковородку,
С тех памятных дней не колышет истома.
В белой рубахе ем я похлебку,
Потому что теперь я...Повелитель Дурдома.

(14.04.2009)