Снежные кошки с небес

   Старый еврей взглянул на часы над камином, вздохнул, снял с колен кота и, кряхтя, поднялся с кресла.
   «Фр», – капризно сказал потревоженный Кот, отвернулся и гордо зашагал на кухню.
   Старый еврей не обратил на него внимания, он был занят тем, что растирал свою больную спину и морщился от тупой ноющей боли.
   Шаркая великоватыми тапками по паркету, он подошел к окну и приоткрыл занавески. Вечер опускался на город тяжелым темным покрывалом, сопел недовольными ветрами и хныкал мелким капризным дождем.
   «Пренеприятный вечер выдался, прошептал старик», - но все же засобирался.
Он натянул теплое пальто, поверх забавно повязал огромный пуховый платок. О, не смейтесь – это был совершенно чудесный платок, подаренный еще его бабушкой, для того, чтобы зимними днями им накрывали коляску, и внучок не замерз. Казалось, уже много лет платок помнит и хранит эту любовную заботу старой женщины.
   Старик вышел в сад, сумерки сгущались и только светлячки, храня остатки света, играли в солнечных зайчиков. Знаете такую игру?  Жучки мерцали теплыми искорками, кружась вокруг тонких проволочных силуэтов ветвей садовых деревьев, летали наперегонги до соседского забора и обессиленные падали в росистую траву.
   Старик заковылял к лестнице, ведущей на плоскую крышу дома. Очередной порыв холодного воздуха, залихватски свистя, проник через пальто  и впился ему в грудь. Поезжевшись, старый еврей продолжил путь.
    И вот он уже преодалел лестницу и теперь усаживался в старом, потертом, выгоревшем кресле. Оно стояло на крыше, обдуваемое ветрами и каждый вечер ждало своего хозяина. Еврей подтянул самодельный телескоп поближе к слезившимся глазам и замер. Он изучал небо каждый вечер уже много лет, и вот сегодня должно было это случиться! Еще чуть-чуть продержаться под ветром и он увидет это! Ежась и кашляя, старик неотрывно наблюдал небо, белесые тучи неслись издали и грозили перекрыть все пространство, грозили сделать ненужной всю многолетнюю работу.… Старик не сдавался, надеясь... На что? Ответа не было, потому что он молчал и даже не бурчал по обыкновению себе под нос неразборчивые замечания.
   Через какое-то время тело его уже не чувствовало холода, а в глазах поминутно расцветали волшебными каледоскопами картинки откуда-то из детства. Вспоминался теплый майский день, солнечный и яркий, когда он, еще маленький, худой, большеглазый мальчик стоял на табуретке и глядя на свет через волшебную трубочку разглядывал чудесные картинки, радужные веселые и совсем нереальные. С того дня он почему-то полюбил небо.
   Сейчас, в сгорбленной грузной фигуре никто бы не признал того мальчонку, но перед его глазами расцветали те же картинки...… «Ничего не изменилось», - думал еврей.
   Он на секунду оторвался от телескопа, вытер слезы и снова прильнул к нему. Еще минута. Еще...
   Вдруг старческие кулаки сжались, на минуту лицо его вплотную прильнуло к телескопу, и вот с блаженной улыбкой старик откинулся в кресло, шепча: «С Днем рождения! С Днем рождения, моя маленькая!»
   Старый еврей, увидевший свою мечту, полулежал в кресле, глаза его были прикрыты. Не знаю, сколько прошло времени, но глубокой ночью ветер стих и пошел легкий как пух первый снег. Он летел редко, опускаясь на черное вытертое пальто, а одна снежинка упала прямо на ресницы, задрожала и, тихо пискнув, скатилась, когда старик медленно открыл отяжелевшие веки. Он смотрел в небо, в небо, испонившее его мечту, подарившее ему возможность раскрыть тайну рождения новой звезды, оно жило своей спокойной жизнью и казалось, что ничего не произошло.
     Но он-то знал, что чудо есть. Чудо рядом, стоит только посмотреть в телескоп, и ничего что он уже не может дотянуться до него замерзшей рукой, но он точно знает – это было! Старик заплакал слезами радости, потому что только он, с высоты прожитых лет,  мог точно знать, как это важно, если кто-то радуется твоему рождению. Теперь его звезда будет жить и она будет большой и яркой, потому что ее любят. Ее любили еще до рождения и любят теперь, когда она уже светит, пусть еще так робко и неярко.
   Старый еврей прикрыл глаза.
    На крыше появился его пушистый кот, он неслышно подошел и мягко прыгнул хозяину на грудь. Тихо мурлыча, он улегся на припорошенное снегом пальто, и больше не шевелился, отдавая свое тепло старику, которого тоже любил.
    Минуты стекали по циферблату часов, висящих на камине,  но дом не дышал, он замер, он ждал оживет ли скрипучий пол, потревоженный ногами хозяина, оживет ли чайник-свисток утром. Все вещи в тайне ненавидели этот чайник, но сейчас все они ждали этого звука, как самой любимой песни...… Будет ли?
    Тишина...
     Старик чуть шевельнул веками, приоткрыл глаза. Он смотрел на снежинки и ему казалось, что с неба летят маленькие белые пушистые коты, и шкурки их сияют, озаренные светом его звезды. И еще. Еще ему казалось, что снег этот теплый, что он падает ему на грудь и греет его, заставляя дышать.