Посвящение четырёхстопному ямбу

Посвящение четырёхстопному ямбу

1.
Прощай, языческая сила!
Пришли пергамент и графит.
Свершилось! Именем Кирилла
Крестили новый алфавит.

Переменилась власть на небе
(Ужель язычеству – шабаш?),
Запел евангельский молебен –
Старославянский «Отче наш»...

Затвердевая от мороза,
Трудами иноков святых
Текла, сочилась стихопроза
Без точек и без запятых.

Из экономии сплошная
Вязь без пробелов в два ряда –
Изысканная и смешная
Нечёсаная борода,

Росла, росла на всю Расею –
Непроходим дремучий лес.
Но это – форма, а за нею
Пришло плетение словес:

     Великолепен и вельможен,
     Не лыком латаный лубок,
     Остёр, обилен, осторожен...
     Катись куда-нибудь, клубок!
     Клубок катится, пыль клубится,
     Дорога долго-долго длится,
     Струится скользкий серпантин.
     Чернец учением кичится:
     «Един единожны – един...» –

Господство формы... Что ж, по праву
Созвучий гулкую ораву
Стократно Эхо донесла –
Супругой бога Аполлона
Она была во время оно,
А нынче – функцией числа.

2.
Россия сорок лет терпела
Вериги Грозного царя.
Бурлила кровь и пухло тело
В тисках монарха-упыря.

Но умер он, а смерть тирана
Всегда безвременьем грозит.
Зачем Евразии охрана?
Зачем Евразии транзит?

Ост озирается на Запад,
А Вест косится на Восток.
Слабейший выпадает за борт –
Закон сожительства жесток.

Вослед опричникам Малюты,
Царю Борису, на Москву
Походу шляхты, после смуты,
Едва оставшись «на плаву»,

Россия, польские силлабы,
«Слогочислительный» стишок
Не спонталыку, абы-кабы
Ты приняла «на посошок».

Потом, для пущего накала,
Добавив тоник в этот джин,
Сначала нехотя и вяло,
Но из бутылки вышел джинн –

Силлабо-тоника. Поплыло,
Пошло-поехало, взапой
Из древних символов Кирилла
На Русь нагрянули толпой

Досель невиданные ритмы,
Ещё не тронутый размер.
Стихи – большое поле битвы
На поэтический манер.

На гребне старого закона,
С ним вместе, но уже и врозь,
Начав с надгробья Симеона*
И с «русских немцев»**, довелось

Собрать блестящие осколки
В горнило нового стиха.
Кириллов сын Василий, с Волги
Раздул кузнечные меха.

А сын Василия Михайло,
Крестьянский сын из Холмогор,
Повёл себя весьма нахально
И учинил ему «разбор».

В итоге мирно сговорились,
Метр расписали по статьям...
(Силлабы всё ещё сочились,
Всегда ж отыщется смутьян.
Не зря рифмуются «кумир»
И Антиох Д. Кантемир.)

3.
С тех пор до нынешнея лета
В России каждого аскета
И жизнелюба – всех подряд
Волнует звание поэта.
(Есть несогласные? – хитрят!)

Был автор, он постиг харизму
Народной речи через призму
Рассказов нянюшки своей,
А европейскому снобизму
Поэта обучил лицей.

Он думал: жизнь даётся дважды.
Он верным ямбом без затей
Писал роман. С какою жаждой
Поныне впитываем каждый
Его пиррихий и спондей!

Февраль 2004 года

*Симеон Полоцкий, классик силлабической поэзии 17 века, ввёл термин «стихотворение» (в смысле, который сейчас носит слово «стихосложение»).
**«Русскими немцами» называли иностранцев, поселившихся в России; они пытались принести в русский язык навыки силлабо-тонического стихосложения западноевропейских языков.