На злобу дня

Однажды я встречался с девушкой. Мы могли разговаривать с ней обо всём. О чём бы мы ни начали, какую бы тему ни затронули - всё казалось забавным, увлекательным, и даже наполнялось некоторой теоретической серьёзностью разговора с вполне отчётливыми выводами. Мы буквально понимали какой-то необыкновенный язык мимики и жестов. Чтобы она ни сказала, то непременно вызывало у меня умиление,- мне нравилась её тонкая ирония с неизменной рассудительностью. Мы спорили, но было очевидно, что на любую проблему мы смотрим под одинаковым углом.
Сказать, что она была умна, я никак не могу, потому что, смеясь над моими небылицами совершенно от души, она вдруг спрашивала, так ли было на самом деле. И мне не нужно было ей врать, хоть сделать это было так легко. Казалось, ничто нас не связывало, кроме странного желания продолжить игривый разговор. Я думал о том, насколько она красива, а она, наверное, насколько я умён. Ни с первого, ни с последнего раза, мы
решительно не уступали друг другу, при этом я на удивление оставался галантным, а она делала вид, что именно это ей нравится.
Мне хотелось проявить себя именно таким, каким я всегда мечтал быть,-  непосредственным человеком. И чего бы мне это ни стоило - я не сторож по природе, но как же мне хотелось её охранять.  Легкомыслие молодого человека самое распространенное явление на рубеже ХХ-ХХI веков. А потому об этом больше не пишут так, как писали Федор Михайлович Достоевский, Николай Гаврилович Чернышевский и другие
замечательные драматурги-мыслители в уникальном ХIX веке. Как же объяснить ту перемену в душе человека, если не простым желанием любить. Природа сама заставляет нас петь, радоваться, плакать, и не беда что теперь мы живём в больших городах, пусть даже и видимся через день. Счастье, - это и есть та самая надежда в истончённой прослойке между тайм-менеджментом и прямым взглядом в глаза, выраженная единственным выловленным словом,- «хитрина!», но чем дольше длится этот миг, тем сильнее уверенность в том, что завтра будет ещё лучше, тем более что, теперь нет времени в этом усомниться.
Любовь преображает людей, они становятся одухотворёнными. Человек, наполненный чувствами,  удивителен, он живой, а значит, любовь ещё способна повернуть жизни двух людей лицом друг к другу, чтобы наконец-то осознать, что такое жить настоящим: не вспоминать будущее и не придумывать прошлого.
Она любила меня, не так, как я её любил, и дело не в силе любви, просто мы оба символизировали надежду на лучшую жизнь, где нам весело и легко. Мы ссорились постоянно, передразнивались,- и это было здорово; в тоже время мы выполняли пожелания друг друга совершенно легко, не задумываясь.
Я благодарен ей за то, что через исключительную доброту она донесла до меня самую главную мысль нашего времени,- быть мужчиной,- это значит никогда не компрометировать себя сомнительными действиями, которые могут свидетельствовать о попустительстве и легкомыслии. Другими словами, то, что модно и то, что реально – две противосильные величины, всё зависит от меры восприятия и предусмотрительности.
Каждый день тысячи людей расстаются и встречают новую любовь, точно так же как тысячи фирм перестают существовать и на их месте появляются новые. Жизнь похоже, становится ещё быстрее, и настоящее счастье в руках тех людей, которые не просто это понимают, но и пытаются не забыть о том, как важно быть по настоящему свободным: где-то между постулатами тайм-менеджмента и первым вымолвленным словом. Ведь всё зависит от того, с чем борется человек, что же действительно мешает ему быть счастливым, если не он сам.