Сон, увиденный во время, когда за окном занимался

Нашёптывал снег, и тропинка растаяла в белом,
Деревья исчезли, невидные в призрачной мгле.
В волшебном лесу под запевы пушистой метели
Ночной огонёк так неудержно манит к себе.

Вокруг - ни души. Только снег пеленой пред глазами,
Лишь ветер ласкает у сосен седые виски,
Кружится и изморозь вниз осыпает гостями,
Да меряет посвистом долгие лиги пути.

Мой путь... Он неблизок, а вьюга ревёт и крепчает,
Сугробы - по пояс - как облаком стелет в лесу.
Прийти бы домой и отведать горячего чаю!
Но тщетны желанья, и снова сквозь бурю ползу.

Я знаю, что в сердце чащобы, заснувшей навечно,
Жжёт искрами печка, пуховая дремлет постель.
Там ждёт меня кто-то, оставив у печки местечко,
Зовёт меня молча сквозь лиги, сквозь тьму и метель.

И силы приходят. Бреду по невидимой тропке.
И брезжит окошко заветной зовущей искрой.
Стою на пороге. Стучу... Так несмело, так робко,
Как словно в опаске нарушить твой тихий покой.

Приветствие... Греешь мои полумёртвые пальцы.
Очаг вновь пылает. Я села, укутавшись в плед.
Ночное ненастье отходит всё дальше и дальше.
И кроме избушки лесной на Земле ничего больше нет.

Под шорох неслышной пушистой шалуньи-метели
Уснули, доверив друг другу хранить свои сны...
Скрипели, шушукались в чаще мохнатые ели,
Чтоб шорохом лап пробудить нас в начале весны...