Кошка, кошка, мягкие лапки...

Мне уже целых семь лет! И я знаю, откуда берутся котята. Ночью подошла Симка, как-то необычно мурлыкала… Вот и сидела с ней до утра: за каждого новорожденного котёнка надо было гладить, хвалить. Короче, мы вдвоём так и не выспались. Симка – кукушка: родила и сразу убежала на улицу. Я на нее не в обиде: кошки, как и люди, бывают разные. Главное – мне доверяют. А то, что мне доверяет кошка, видимо, еще главнее. Все шестеро лежат у меня на подушке, я за них отвечаю – головой. Хотя, мне кажется, они для меня больше значат, чем для нее. Возможно, кажется…
Сегодня ходила к бабе Нюре – заговаривать ячмень на глазу. Она сама меня и позвала. Слепая, а всё видит – «Иди, - говорит, - макака, сюда, я тебе глазки полечу». «Макака» - чтобы не сглазить меня, красивую. Это я знаю. Соседки моют ей полы за деньги, а я – за рассказы о войне. Она старенькая, скоро, наверное, умрёт. Детей у неё нет. Значит, рассказы умрут вместе с ней. А так нельзя.
- У меня ночью кошка родила!
Бабушка налила мне чаю:
- Лежу без сознания после взрыва, контузило меня, там и глазки свои оставила, деточка. Слышу – трактор вроде как.. Ан нет: кошка муркает...  Лижет мне лицо, а я понимаю, что жива. Кошка. Кошка, мягкие лапки… и понимаю, что вот она – жизнь, не когтистая, пушистая. Моя тоже нынче ночью окотилась.
- Где котятки? – допиваю чай залпом.
- Да на колоде топором порубила. Им рубишь по носу – они и сдыхают. Кто ж без носу-то живёт?
Я даже не успела её возненавидеть: она так много знает о войне!!! Собрала котят в газетку, тихонько повыла на заднем дворе. Симка, тебе повезло: я не воевала.