Поцелуй в фалду

   Предписания в литературе не современны, поскольку либеральная парадигма и новые технические возможности, в частности, освоение гипертекста, создают фантастические условия для писателей. Более того, наше время – это время постмодернистских реминисценций, в том-то и заключается их главная прелесть, что они стирают границы между внешним и внутренним мирами индивидуума, поскольку современный человек в большей степени разрывается между инстинктом и разумом, культурой и природой, между искусственным и естественным.
Конечно, рефлексии пропитых интеллектуалов, погруженных в нашу абсурдную  действительность, уже приелись, да и сам этот типаж уходит в прошлое, но оригинальные рассуждения непростого человека, его самокопание интересны всегда, в какой бы форме они не были бы представлены, т.к., в конце-концов, каждый подобный автор может найти своего читателя, и не исключено, что единственного. А то, что автор настрогал за минут несколько,  не обозначает ничего, это просто лулз, угарно, зыко, ржачно, точно также как трололо – семантическая пустота, знак без обозначаемого.
«Fatum non penis,                ("Судьба - не болт
in manus recipis» –                в руки не возьмешь")
уплати пени –  с-
пи, друг, съев цимес!..….», взывающая к эротическими переживаниям  пэтэушницы, которые могут взволновать только детскую комнату милиции.
 
               
     Дочка Форка и Кето – Медуза
красотой отличалась. И пузо,
и округлые, пухлые чресла
привлекли Посейдона-повесу:
разрядив посошок свой белесый,
оценил он Горгону по весу.
Сам стал птичкой. Богиня Афина,
Оказалась на деле скотиной:
превратила Медузу в змеюгу,
дав ей власть обращать в каменюку
взглядом лиц мужЕского обличья,
наплевав на мораль и приличья.
Полидект поручает Персею,
пацану с хитрецой, лицедею:
– Отруби, слышь, головку Медузе,
а не то она глаз мне откусит!
После – спрячешь в заплечную сумку,
чтобы вражин пугать этой сукой,
превращая их в подлинный камень.
В целом понял? В дорогу и – Аминь!
Обезглавив в итоге Горгону,
шел Персей окрыленный до дому,
одевая в каменья дорогу
из убитых врагов понемногу.
                *    *     *       *
Хрисаор и Пегас – быстрокрылый
родились из кровищи постылой,
убиенной Медузы Горгоны,
вроде как Посейдоновы клоны.
Хрисаор оказался забытым,
а Пегас до сих пор бьет копытом,
(это лучше, чем по лбу поленом!)
возвещая закрытие темы.


   Затопил печь,
погладил котенка,
решил лечь,
быстро. Звонко
выл борей,
но без веселья.
Возле дверей,
рублю  деревья,
чтобы не впасть
головой в утварь,
нервно в пасть
огрёб... Ну, тварь!
Ум-то включи!
Встал? Кого ждем!
Вставляю ключи
в зонт под дождем.

 
   Звуки в пруду.
Пойду познакомлюсь с квакухой.
Может, надую.
Однако, сломался насос.
Думаю. Как на чердак побегу я,
там наберу пук соломы
и всуну животному в нос!


   К нему была не раз положена,
а он кидал в меня слова.
"Ты лучше бы пилил, Сереженька,
права я или не права?
Ни столяр ты, а плотник долбанный:
не разглядел во мне доски,
по ней фигуры ходят толпами,
плевать, что клеточки узки!"
Е-2 – Е-2 струбциной крепкою
зажал, но смог ли запихнуть?
Смотрю я на него, кумекую,
и семафорю: «В добрый путь!»


   
                МИНИ-ПОЭМА, STIHIRe ПОСВЯЩЕННАЯ
   1.В материнской утробе ли,
две ноги или обе,
пребывая в ознобе,
вспоминая про Нобеля,
говоря громко: «Ох, бе-ля!» –
зарождается хобби
из use-атых мобил
бег на длинную стадию,
чтоб ручной крокодил
в речке слушал бы радио…

2.Ткут кружева stihi.ru-шники.
Губы и нос их –  сухи.
Клаву долбают, бездушные,
флуд превращая в стихи.

3.Зудели бывших ребер тени:
– Ты, медь звенящая, кимвал!
Stihi.ru  уличил в измене,
Который в proza.ru писал...
И каждый вечер, не раз буженный,
(иль это только снилось мне?)
он видел: чей-то круг обуженный
в соседнем мучился окне.
Открыл глаза, увидев это,
летящее кошмарным сном:
порхали над строфою Фета
7-40 грозных хромосом.
А после вознеслись над кризисом
с ботфортами без эполет,
махая рваным катехизисом,
сведя сопливость к слову «Нет!»

4.Отвечая на зов
Иерихонской Трубы,
попрошу как Иов:
– Автор! Встань на дыбы!
Я в stihi.ru бегу
босиком по росе,
сбросив шарф на лугу,
чтобы видели все:
– Модератор, – молю,
– дилду дай поскорее,
я ее разрублю,
прислонив к батарее!

5. Колдуя хищным взглядом как орел,
что выбирает покрупнее дрофу,
прицелился маэстро и навел
хрестоматийный глянец на Голгофу.
И, где-то, там вознесся кришнаитый
в трансцендентальном свете асимптот,
в руках Maestro/Cirrus не убита –
списал бабло клиент совсем не тот.
Коверкая в зубах с преведом мясо,
решил табанить весла, но не смог,
поскольку лишь вчера седлать Пегаса
ему велел опять ехидный рок!
               *   *   *
А грек-психолог пси-обманчивый
замки срывал со склада в Гатчине
и как Ходжа без Насреддина
пешком шагал до магазина!

6.А я жую, жую сухую булку,
до одури свищу в пустой кулак,
бегу с мечтой своей по переулку:
– Меня простите, если что – не так!
Намордника я ей не надеваю,
не говорю обидных разных слов
но прибегаю без штанов к сараю,
как пионер крича: «Всегда готов!»


        20 ТРАГИЧЕСКИХ СТРОК
   Мне трамвай в понедельник отрезал ногУ,
Но не стал я на Господа всуе роптать.
За бухашкой в лабаз я уже не смогу
Забежать поутрянке. Пошлю лучше мать.
40 лет был всегда у себя на виду,
40 000 флаконов портвейна испил.
40 верст без ноги в сельсовет… не дойду,
40 теток осталось,  но нет моих сил.
Я мечтал быть могучим, чтоб рОстить детей,
Но сегодня был встречен хирургом с ножом,
Под наркозом в глаза его зорко глядел,
А он ногу – в кювету: ему – нипочем…
Мой сосед по палате ревел и блевал,
И текло это мне прямиком на грудки;
Ему руку срубил, запахнувшись, диван:
Он мобильник хотел наказать за гудки.
Апокалипсис  – соло безмерной тоски
Подыграй на халяву, мой друг, фаготист.
«Покупать мне теперь, вот, как раньше, носки,
Ведь один из них будет заведомо чист?!?»

          

               Письма рифмоплёта пацанке

   1  Засунув вилку в мозг братвы,
мы шли вдоль берега Невы,
шуршали вслед автомобили
и львы на постаментах выли.
Братки, в натуре, неправы,
коль по утрянке львы завыли
пока мы землю носом рыли.
Не вы ли выли у Невы?

2   Прямая речь скатилась с вечного пера:
– Скажи, любимая, где ты была вчера?
От неизвестности мой ум кривит догадка,
что чей-то уд ты целовала сладко…
Подарок твой – мобила от Tissot –
я приласкал ее в своем автомобиле,
в ней вижу я не бабу без трусов,
а фейс угрюмый на своей могиле!

3  Ты – обаятельно наглая!
Желая к себе привлечь,
топчешь ногами Ангела,
снятыми с потных плеч
грузчика дяди Коли,
который собрал внутри
желудка ведро алкоголя,
с судьбой заключив пари.
Седьмая буква азбуки
выглядит слепком с шестой,
Ангелы, право, – разные:
третий – вечный изгой,
второй же блистает в небе,
прячась за свой телескоп,
первый, любовь проповедуя,
не лижет сахарных поп.
Считая число числительных,
дели их на цифру три,
пусть взглядом своим зрители
сожгут Нотр-Дам де Пари:
ведь все углы точек зрения
на землю сложил Пифагор,
чтобы порой весеннею
зиме объявить приговор.
Стигматы в дерюгу завернуты,
размеров для слов этих нет
внемлющим им покорно. Ты
мне прошепчи: – Привет!
   
 
4   Снег идет. Как всегда в феврале
мои чувства об Anny Duperey.
Как догнать молодого дебила,
у которого рожа уныла,
разрядив об него посошок,
обещав ему скрутку кишок,
потому что с момента рожденья
смотрит он на тебя с вожделеньем.

5    Мне вчера фортуна не поверила,
протютюкала, иль попросту прозяпала,
потому что я на белом сейнере
шел с тобой из знойного Неаполя,
а для камуфляжа, без мурыжева,
я надел фуражку темно-рыжую,
ну, а ты – девчоночка невинная –
прикрывала ноги пелериною.
Передвинув время к расстоянию,
мы ушли фортово, за компанию,
от простого блуда к покаянию,
прямиком в гламурную Кайманию.


   Ты – такая как все,
только лучше немножко,
босиком по росе
не ходи понарошку.
Даже к бабушке если
спешишь на полчасика,
не беги перелеском:
помни детскую классику!
И ныряя в траву,
не тони в ней нечаянно:
вмиг к тебе подплывут
два начитанных барина.
Шутки будут швырять
невзначай, вдоль, да около,
чтобы их отогнать,
налетят стаи соколов.
Стаи этой вожак,
негодяй обаятельный,
всех загонит впросак
падежом своим дательным.
Иерихонской трубой
протрубит уморительно
трубадур над волной
про сезон отопительный.
Подчиняясь судьбе,
тролли выбегут к берегу
и расскажут тебе
про вулкан и Америку…
Избегая проблем,
меня просят признаться:
стукнуло 7+7,
а пробило – 17!..


 
    Чуть тлеющая грусть зимы
пошла  на убыль.
Метёт поземка, с нею мы
зеваем скупо.
Желаний пламенных затор,
как пробку штопор,
не взвинчивает до сих пор
проза Эзопа,
не бьется жилкой у виска,
играя пульсом
мысль, что к безумию близка.
Не давит грузом
своей серятиной тоска
на дне стакана,
сжимает будто бы в тисках
капЕль из крана.
И грезы жаждущих весны
с гримасой в лицах,
одной надеждою полны,
слегка напиться.