Хлеб и победа

(отрывок из поэмы "Воспоминание о детстве")

Я никогда руки не пожму
Тому, кто бросил хлеб.
Вспомниться - только глаза зажмурь -
Голод военных лет.
Вспомнятся (только назад взгляни -
И кровь застучит в висок)
Те насквозь голодные дни
И хлеба черствый кусок…
Таким он остался в снах моих –
Сухой и чёрный как чёрт.
Мама делила его на троих.
На детей. А сама не в счёт.
Я не был жадюгой. Зла не знал.
Я добреньким был, пока
не увидал, как пирожные жрал
сынуля тыловика.
Он жрал их без счета, не зная цены,
Всюду таскал с собой.
И все соседские пацаны
Клянчили наперебой.
А он сопел под десятками глаз,
Заглядывающими в рот.
Одни просили куснуть хоть раз,
Другие кричали: «Жмот!».
Бросал он куски. Ногами давил.
…И выносил вновь.
Потом я его за сараем бил
По-настоящему, в кровь.
Соседки сбежались со всех сторон,
Грозили сотней расправ,
Но крикнула мама: «Идите вон!»
Значит, я был прав?
Менялось с годами сознанье мое.
Переосмыслил все так:
Проблему свинства решит не битье,
Плохой аргумент кулак.
Но часто, ярость преодолев,
Я вижу, щуря зрачки,
Как рядом встает тот маленький гнев,
Детские сжав кулачки.

Свои пути у каждой судьбы,
И её не кляни сгоряча.
Я в детстве два раза сытым был,
Зато не умел скучать.
Теперь не хочется помнить зла,
Мучаться мелочью каждой.
Ведь конфета любая, как праздник была,
А новая обувь – сказкой.
Я понял теперь за собой вину,
И она с годами ясней:
Что каждый день играя в войну,
Мы мало знали о ней.
Я только изредка замечал
И смог почувствовать после,
Что мама плакала по ночам,
Как ждала и боялась почты.
А война стучалась во все дома,
Жизнь качалась на хрупкой кромке.
И соседка наша сошла с ума,
Не успев дочитать похоронки.
И кому-то везло. А кому-то нет.
Счастье с горем за общим столом:
В сорок третьем вернулся майор-сосед,
Погибший в сорок втором.
И мамы слова я помню с тех лет,
Что будет войне конец,
Что будет победа, и будет хлеб,
И вернется с фронта отец.

Как было от скудной кормёжки тошно,
Калорий в пище такой не ищи.
С каплей постного масла картошка,
Без признаков мяса крапивные щи.
Наверное, хлеба хотелось так,
Как всем нам хотелось победы.
В Берлине уже штурмовали рейхстаг
И мира всходили побеги…
…У каждого слова свой запах.
И как он память тревожит,
Когда охватит внезапно,
Словно озноб по коже.
Может, всё это личное,
Но, годы минуя вновь,
Осенними свежими листьями
Пахнет слово Любовь.
И никуда не деться
До самых последних седин
От пыльного слова – ДЕТСТВО,
Молочного слова – СЫН.
Мне порохом пахнет черный день.
Пахнет весна – волной…
…Из хлебных бесчисленных очередей
Расскажу еще об одной.

Было такое чистое утро.
Грели затылок солнца лучи.
Очередь тихая почему-то.
Никто не ругается. Не кричит.
Как будто что-то должно случиться.
Что же? Словно тревога вокруг.
И вырисовываются на лицах
Не то ожиданье, не то испуг.
Мне два шага до прилавка осталось,
И крик раздался, хриплый и сорванный -
Очередь закружилась, распалась,
Люди бросились во все стороны.
Кто-то смеялся, рыдал, стонал -
Лишь я ничего понять не мог.
Продавщица, бледная как стена,
Начала закрывать ларёк.
Я от обиды заплакал даже, -
Много ли спроситься с малых лет:
- Тётя! – закричал я. -
Куда же вы? А хлеб?
Махнув рукой на карточки лишь,
Она две буханки сунула мне.
- Беги скорее домой, малыш!
Победа! Конец войне!..
Бежал я, босыми ногами пыля,
Горланил: «Войне капут!»
И казалось, хлебом пропахла земля,
Хлебом первых мирных минут.
Теперь, конечно, всего будет вдоволь
И хлеба хватит на каждый дом,
Инвалидам этим, сиротам, вдовам.
Но хлеб к нам пришел потом.
Эти горе и голод кто б сразу осилил?
И еще бесконечных несколько лет
Мы у мамы только хлеба просили,
Хлеба, а не каких-то конфет.

По радостям и по бедам
Прошёл я от этого дня.
И хлебом слово ПОБЕДА
Пахнет с тех пор для меня.
Где-то осталось детство
За паутиной дорог,
И хочется вновь вглядеться
В светлый тот огонёк.
Оно было все-таки светлым,
Это детство мое.
Дождями и вешним ветром
Снова в сердце поёт.
Словно нежно и сильно
Снова с ним встречи жду,
Чтоб счастье - оставить сыну,
Себе оставить – беду.