Прохоровские петухи

В музее давнего сраженья
уставший к вечеру хранитель
вел посетителей последних
сквозь танков сонную обитель.
Здесь много, много лет подряд,
сутуля панцирные  спины,
уставясь против ряда ряд,
дремали грозные машины. 
И облик тех, что на восток
когда-то дула воротили,
был так же темен и жесток
в готовности решать все силой.
С недоуменьем на пенсне,
с брезгливостью на мордах чистых,
взирали "тигры" в  полусне
на башни "тэшек" неказистых.
Им заменили в домнах смерть
на эти адовые муки -
смотреть и думать, и смотреть,
покуда не сорвутся люки,
как так случилось - о, майн гот! -        -
что порождения сварога
сумели прекратить поход
полков Ведического Бога?!

Уже на выходе нас ждал
экскурсовод.
Ступеней камень...
еще раз оглянувшись в зал,
я замер...
За пыльной толщею стекла
находкой ветхой краеведа
под тусклой лампочкой жила
душа железной той победы!
То был старинный сарафан,
крестьянки свадебное платье,
тот, что невесты юной стан
сто лет назад держал в объятьях
Его солдатка в зимь ночей
своей русоволосой дочке
при свете маетном свечей
узорила к тому денечку,
к тому пресветлому деньку,
когда закончатся все войны,
когда уймет весна тоску
и станет дом гостями полный,
когда за свадебным столом
все будут веселы и живы,
стаканы зелены вином,
а молодые так красивы...

На Божью Волю положась,
по сердца неотступной  мерке,
стежки ложились на атлас -   
так деды
возводили церкви:   
подолом  проросла трава,
не убиенная морозом,
лиловая ее листва
кровавых рос роняла слезы,
проклятьем на сухих устах
в колосьях наливались зерна,
и яростные кочета
их темень склевывали
с дерна,
и, в синюю упершись твердь,
из всей своей рассветной силы   
Надежду, Жизнь, Любовь и Смерть
цветами в небо голосили.   
Там, на орнаменте плечей 
ярилось грозное светило    
Там лезвие его лучей 
зрачки тигриные слепило.   
В растущих огненных кустах,
сгорая за одну минуту,
ревели чудища в крестах,
шипя хвостами в Пселе мутном.            
И лемех броневой сохи
распахивал тигриный ворох,
и прохоровские петухи,
хрипя, отхаркивая порох,
трубили в раненный рассвет
исход единый поединка: 
своим - сияние Побед,
чужим – забвение суглинка.

Готические тополя
еще хранят ворон хоралы.
Отверстий новых в кителях
насверлят жены генералам.
Еще забудут пацаны
у досок, выпачканных мелом,
каким был номер той войны...
Но утром розовое небо
всплывет в излучине реки,
мешая звезды с облаками,
и прохоровские петухи
рассвет провозгласят цветами.