Сэкрэтный пэрэпыска

Отрывок из путевого очерка "День первый, день последний"
 
День третий: едем в Зальцбург!
 
Воскресное утро. Я – в ожидании завтрака.
На кухне, как и было обещано, хлопочет Зулейка:
в кастрюльке что-то кипит и пузырится, в сковороде
что-то шипит и брызгает жиром, из бара уже извлечена
и манит своей доступностью бутылка коньяка,
из раскрытого настежь окна веет свежим альпийским
ветерком, да ещё утки, в бреющем полёте пересекающие
воздушное пространство над двором, с шумом шлёпаются
в зеленоватую воду канала.
Тут же вспоминаются строчки Зюлиного письма:
 
Дарагой мой Ара-джан,
Ты приедишь поезд.
Что гатовить – баклажан?
Мясо с овощ, то эсть?
Или куриц с курага
Запихать в духовка?
Или, может, пирога?
Или суп с перловка?
Хочешь, сделаю толму
Как в Нахичеване?
Кушай хшош и бастурму,
Лежа на диване.
Или лучше нежный плов
С косточком граната?
Всё для джаным, будь здаров
И живи багата.
Или хочешь халадец
Из башка свинины?
Чтоб для твой радной сэрдец
Были иминыны.
А какой салат-малат
Кушать пожелаешь?
Будишь пить ни лиманат,
Мой сикрет не знаешь.
Я кысель тебе свару
Из трава такова,
Выпьешь кружка – и к утру
Сразу же здарова.
Пригатовлю для тибе
Чай и фрукты-мрукты.
Будишь кушать у мине
Лучшие прадукты...
Ну, пока, мой Ара-джан,
Приижай скорей-ка!
Ждет тебя из дальний стран
Верный твой Зулейка.
 
Пока всё идёт, как и обещано: «янтарный плова»
уже был, и «кисель», и «фрукты-мрукты».
Тут же припоминаю мой ответ, что накануне приезда
ей отправил:
 
Разлюбэзный мой зазноб,
Милый мой Зулейка,
Пэсня я тибэ спаю,
Словна канарэйка!
От балшой моя душа
Шлю тибэ привэты,
Я всигда на твой вапрос
Нахадил атветы.
Ты, патея у очаг,
Всем даш многа фору,
От палезны твой еда
Смерт пришла запору!
Вай! Ты знаиш, съесть магу
Жарены барашик,
Под душисты твой вино
И под пений пташек.
Правда, я савсэм ни тот –
Продал я парковка,
Так что кушат я типер,
Постны суп с марковка.
Зуля-джан, хачу кисел!
Как всегда – порэжэ,
Панимаиш, я джигит
Нэ такой, как прежэ!
Забодал кишка гастрит,
Дохну от исжога,
Грип, колит, ридикулит
И нэ ходят нога.
Был ужэ давно кино -
Цэлая ниделя!
Всё аналыз свой сдаю,
Пысаю в пастеля.
Забодал мине савсэм
Стогий тот диета,
Баба я давно забыл,
Сил на ****ка нета!
Захател набратца сил,
Корен грыз женьшений,
Но у гордост мой мужской
Никакой движений!
Думал я, с проблем моя
Сам могу ни сладит,
Можит, надо корен та
Мэж нога приладит?
Халадэц бы твой намял,
Или суп из «Rippe»,
Но свины я ни нашол,
Здох свина от грыпа!
Джан, я с грыпом не шучу,
Эта грып – свинячий!
Панымаиш, злой хажу,
Как собак бродячий!
Ты спрасил, что буду пит?
Нэ пойми привратно:
Пит готов и нашатыр,
Если он бисплатно!
Так что жди, моя зазноб,
Шей панам из фэтра,
Я ж плахой аналыз сдам,
Как схожу «до вэтра».
 
...Завтракаем, чем Бог послал, и собираемся в дорогу:
сегодня у нас по программе австрийский Зальцбург!
Ехать до него полтора часа на электричке и я устраиваюсь
в полупустом вагоне с комфортом – сразу на двух сидениях.
Но, поспать не удалось. Уже сквозь дрёму замечаю, что
взгляд Зюли приобретает мечтательно-задумчивое
выражение и она что-то там строчит в свой блокнот.
Интересуюсь.
Зюля, прыская в кулачок, показывает своё «творение».
-Ах, так ты так?! – задаю я ей вопрос, – ну-ка, «дайте в руки
мне гармонь, золотые планки»!
...Так мы и ехали – вырывая друг у друга бумагу и строча
стихи.
И вот что получилось.
 
Пысьмо от Зюля-джан
 
Здравствуй, Ара дарагой!
Ночим сон мне снился:
Ты не смог попасть дамой,
В дверь не поместился!
Ты тогда на помощ звал
Ваша хаусмастер,
Штоб он срочна разбирал
Весь тибе на части.
 
И от ужаса такой
Всё в мине вспатела,
Патаму, что дарагой,
Ты мне нужен цела!
Без усы типэр навэк,
(Я их так любила!)
Нихароший чилавэк
Брил тибя бэз мыла!
 
Соскочила я с диван
И клялась при этам,
Што сиводня, Ара-джан,
Сядиш на диета.
Отвечай, красавэц мой,
Я валнуюсь очин:
Ты папал к сибе дамой?
Всё! Спакойной ночи!
 
Пысьмо от Ара
 
Зуля мой, пишу сквоз слёз,
Только как вирнулся,
Слава Богу, паравоз
Мой нэ навирнулся!
После отпуск я балной,
Сам-своя жалею,
Стал моя жывот балшой,
Скора акалею!
Ты водыл туда-суда,
Сам диньга платила,
Ара кушал твой еда
Прямо с жару, с пыла!
На твоём тахта лежал
С «Мастэр-Маргарита»,
Ты мне фрукту подавал
В малэньким корыта.
«Арарат»-коньяк в стакан
Лил сибэ нимножка,
Под твой пэсен баклажан
Ел с бараний ножка.
А культурны твой програм?
Это была что-тта!!!
Мэста нэт в мой телеграм,
Твой хвалит забота!
Слёз мой капаит в стакан,
До свиданий, Зуля!
Ждёт тибя твой Ара-джан
Пасредин ыюля!
 
Атвэт от Зюлейка
 
Я тибя так долго ждат,
Ты приехал чтоба,
Миня «Птычка» називат
И «Моя зазноба»?
Чтоба ты давольна был
Я старался очен,
Бастурма тибя кармил
Дажэ поздней ночем.
Толька ты, мой Ара-джан,
Взял, уехал снова!
Я типер из Андижан
Пазаву другова.
И не жди типэр миня
Пасрэдин июля.
Не приедит никогда
Твой зазноба Зюля!
 
«Так ты угрожаш?» спрашивал Ара-джан
 
Панимаиш, абижаш!
После слов такова
Нэ спасаит даже хаш
И янтарный плова.
Если ты приедиш нэт,
Будиш мне нэ мыла.
Станит плакат Интэрнэт
На твоя магила!
Ясна мне, как три рубля:
Я тобою брэжу!
А не станиш ты моя,
Я тибя зарэжу!
Так что думай, Зуля-джан,
Не помри в расцвэте!
А то будит «Анды-джан»
За твой труп в отвэте!
 
«Сам дурак!», сказала ему на это Зюля
 
Вах – вах – вах! Мине убит?
Этта нэ годицца!
Будиш плоха гаварит,
Пазваню палицай!
Станиш жит турма-мурма,
Кушат пэридача,
Прынесу тибэ хурма,
Мне нэ нада сдача!

Паслэдний телеграм
 
Ты грозил напрасна мне
Зюля – бэстолковка,
У минэ кунак в тюрмэ
Варыт суп в сталовка.
Он сказал, что можна жит
И в тюряга дажа,
В уважаемый ходит,
Ведь разбой – не кража!
 
Буду спать турма-мурма
В одыночный комнат,
А твоя гнилой хурма
Долго буду помнит!
Плоха знаиш ты миня,
Женщин подкалодный,
Бойся Ару, как огня,
Как Сыбир холодный!
 
У миня есть тры кынжал,
По пол-мэтэр каждый,
Ара слово сибэ дал:
Ты помрёш однажды!
А пока прощай, мой джан,
Сладкий, словна груша.
Едет Ара в Эриван
Чтоба бить баклуша!
 
Атвет тибе, нигодный,
от «женщин подколодный»
 
Ара, ты какой-та злой,
Чуть чего – «зарэжу».
Что-то стал с твоим мозгой!
Пей каньяк пареже.
 
Ты зачем мине назвал
«женщин подколодный»?
Пюлювать на твой кынжал –
Я жыву свабодный.
 
Ты с Зулейкой не шути,
Мой характер – горный!
И Зулейка, как и ты,
Даже очень гордый!
 
Сам же, Ара, гаваришь,
Я – твой сладкий груша.
В Эриван зачэм тарчиш,
Груш не хочиш кушать?
 
Лучше будит нам чуть-чуть
Памирица снова.
Если нет – миня забудь!
Мой ПОСЛЕДНИЙ слова!