Чернокнижное

Как тебя там называют, что поют, что на двоих в бокалы разливают, сколько всякой ненужной дряни знают о тебе и твоих  похождениях в весну.
Меня эти мысли не режут, не калечат: простуду антибиотиками не лечат. Но каждый раз от встречи жду новой встречи, чтоб после слушать молчащий телефон.
Втереться в тебя, узелками завязаться, пытаться усердно не перестараться, но знаешь - мне совсем скоро двадцать, а сердце изношено как за пятьдесят.
И это страшно до боли, до боли нужно, выдавливать речь из себя натужно, быть неприступной, как крест, наружно, а внутри-синем  пламенем догорать.
Границы расчерченные в порошок стираю, на волю выпускаю синиц стаю, ведь я тебя совсем почти не знаю - а ты уже журавль. Но не в руках.
Пять дней пережить как узник Эвереста, не находя ни забавы себе, ни места. Милый мой, из какого же ты теста слеплен в небесных кулуарах был?
Черточки, многоточия, запятые- мысли  до примитивности простые, чувства до одурения пустые, а я ещё пытаюсь играть в любовь.
Мне от тебя не надо ни чужеродного рая, ни звезд холодных, ни земельного края, я даже не буду, когда-нибудь умирая, вспоминать твое присутствие на Земле.
Но, черт побери, сейчас до одури жжётся, колотится в ритме танго, змием вьется, а иногда так радостно смеется, что страшно становится за себя и за него.
Давай на праздники разъедемся, разбежимся, покажем средний палец уколам жизни, а там посмотрим, кто будет третьим лишним - я, ты, или наш совместный дуэт.
*
P.S.Ногти раскрашены ядрено-красным лаком,
Солнечный свет заполняет пыль фигур.
Все наше «счастье»-кот больной наплакал.
Все, что пишу сейчас - одноместная дурь.