Память

Дворовый футбол

Мы играем во дворе в футбол постоянными командами. Тринадцатый дом на одиннадцатый. Зимой и летом, осенью и весной. Когда команда тринадцатого дома, в которой я числюсь вратарем, проигрывает, то наши соперники говорят, какие мы мужественные, какие мы целеустремленные, как мы комбинационно играем, как мы быстро бегаем и как мы усиленно боремся за победу.
Зато когда моя команда выигрывает, то соперники ничего не говорят. Мрачно молчат. Только ворчат, что они уже старые, дохлые и толстые.

Абсент

Хороший абсент даже в Голландии не найдешь, потому что он властями запрещен по всей Европе. Если берешь бутылку с Ван Гогом без уха, то это точно чешский или польский контрафакт. Для пития в абсент льют холодную воду через кубик сахара, лежащий на специальной перфорированной ложечке. Рюмки должны быть из холодильника. Вода смешивается с сахаром и убирает горечь полыни. Наилучшим соотношением для разбавления абсента водой считается 5 частей воды к 1 части абсента. Тогда напиток мутнеет.
От неправильно налитого абсента приходят глюки. За глюки отвечает содержание туйона. Бывало люди под глюками расстреливали семьи, резали жен и насиловали женщин.
Мы со своей студенческой группой решили устроить абсент-пати, тем более что родители у Гошки уехали на дачу. Приобрели зеленую литровую бутылку, купили чипсов и без разбавления водой абсент выпили. Сидим, ждем глюков – ничего. Ни в одном глазу. Но тут пришла Марина и стала жаловаться, что ей не досталось. Мы слили остатки и получилось полрюмки. Марина выпила и побежала писать диплом.
Утром Марина рассказала, что ничего не помнит, но родители вытащили ее из ванной в маске, в ластах и с аквалангам, а когда она пришла в университет, то на дипломных чертежах строения моста обнаружила сердечки и ангелочков, нарисованных розовым маркером.
P.S. А еще у нас в группе были Егор и Григорий. Они нюхали клей момент, разбавленный в бензине. За нужным (грязным) бензином они ездили на роликовых коньках на особые заправки, находившиеся в десяти километрах от города.

Любовь к стихам

В мемуарах пишут, что Маяковский очень любил стихи других поэтов. Стоило где-то появиться хорошему стишку, как он независимо от принадлежности автора (имажинист, символист, акмеист, футурист и прочее), ходил по городу, повторял вслух стих и радовался как ребенок.
Сейчас же все десять литературных объединений сидят по норам и хвалят только своих приятелей, друзей, подруг и жен. Нет, в узком кругу за кружкой пива заслуги оппонентов отмечаются, но как доходит до прилюдного признания, слышатся проклятия и стенания.
Говорят, высоко в горах живет учитель Дзэн, который принимает в послушание учеников независимо от литературного направления. Он их бьет по пяткам бамбуковой палкой, ставит в угол на колени на гречневую крупу, закаляет купанием в холодной ключевой воде и заставляет заучивать наизусть стихи своих литературных противников. К концу курса ученики начинают понимать, что поэзия — это дело общественное.

Память

Раньше я всё-всё помнил, а теперь ничего не помню. Смотрю на выпускную фотографию класса, и всех забыл.
Когда я уезжал с Камчатки учиться в Москву, Машка говорила: «Давай я подпишу фамилии, а то окончишь университет, останешься в столице работать и забудешь меня и всех одноклассников».
«Нет, — отвечал я, — я никогда никого не забуду, потому что люблю тебя и поэтому вернусь на Камчатку».
Сейчас прошло двадцать лет. Я никуда не возвратился и осел в Москве. Смотрю на фотографию класса и никого не могу вспомнить, потому что подписей нет. Даже классную руководительницу, даже Машку, даже себя.

Джафар

У Андрея псориаз на голове. Красное пятно заходит на лоб и шелушится. Он очень долго искал парикмахера, который бы взялся его стричь. Нашел молодого азербайджанца Джафара, который в начале ничего не заметил, потом опасливо косился на пятно, но всё же вымыл руки и взялся за прическу.
Теперь Джафар всегда стрижет Андрея. Молчаливо и целеустремленно. Мелькают ножницы, гудит машинка для стрижки. В конце Андрей дает Джафару сверху двести рублей за производственные риски, долго хвалит мастера и даже немного кланяется.
Когда Андрей приходит домой, то смотрит в зеркало. «Господи, как же меня плохо стригут,» — вздыхает он.

16 часов

Меня всегда удивляло, что когда я встаю - коты спят, когда я прихожу с работы - коты спят, когда я ужинаю - коты спят, когда ложусь спать, коты тоже спят. Я часто пытался разбудить котов. Хватал их за лапы и хвосты, дул в уши, тягал за усы, дразнил бантиком на веревочке, но ничего не помогало. Коты всё равно спали.
«Что же делать?» - думал я - «а вдруг коты навечно уснут, и я никогда не увижу их умильные рожицы, их хитрые и наглые физиономии».
Я взял спящих котов за шкирку и пошел по Люблинской улице, предлагая их разбудить первому встречному. Но все отказывались, а кто пытался - ничего не получалось.
В конце концов, я встретил маму. Она ехала с папой и братом на Ниве на дачу. Мама вышла из машины и сказала, что коты спят по шестнадцать часов в сутки. Я взял часы, уселся у лап котов и стал ждать, когда пройдет время. Ровно через шестнадцать часов коты проснулись и пошли есть корм Hills, а я радостно захлопал в ладоши.

Осётр

Я никогда не ел осетра. Точнее съел два кусочка на новогодних корпоративах. Один в 2006 году, один в 2007 году, а в 2008 году корпоратива из-за кризиса не было, и я остался без кусочка осётра. Я часто вспоминал вкус осётра, как он пахнет, как мнутся в руках волокна рыбы.
Всё бы нечего, но я в обеденный перерыв повадился бегать на Дорогомиловский рынок, пить свежевыжатый сок. Когда идешь к столу с соками, то проходишь ряды осетровых: белуга, калуга, севрюга, шип, стерлядь и собственно осётр. Стоит терпкий запах копчения. Так и хочется укусить побольше, но сдерживаешься, потому что денег нету. Так уже продолжается пять лет и, в конце концов, я плюнул, и получив заплату, отдал её треть за два килограмма осётра. Я предвкушал, как дома обрадуется жена, дети и коты.
Дома жена пересчитала деньги и спросила, где недостающие, но я вынул пахнущий рыбой сверток и показал его домочадцам, потом развернул целлофан и нарезал рыбу. Все надкусили бутерброды и яростно зажевали. Потом со всех сторон раздались крики: «Это самая обычная рыба, ты нас разыгрываешь, она ничем не отличается от судака, верни, папа, деньги, мы это больше не будем есть. Не осётр, а бе-бе-бе».
Я доедал осётра в одиночестве в течение месяца. Под конец я уже не мог, но боролся с самим собой. Я ел его и думал: «Лучше бы я купил десять килограммов форели или палтуса». Дети, жена и коты прыгали вокруг меня и говорили: «Лучше бы ты, папа, принес нам денежки».

Сколько прожил Надсон

Когда я узнал, сколько прожил Надсон, мне стало стыдно. Я всегда говорил, какой он слащавый, какой он слезливый, какой он женский поэт. Сейчас же, когда я прочитал в примечаниях к мемуарам Лили Брик, что Семен Надсон умер в двадцать пять лет, мне стало горько. Ведь в таком возрасте вообще тяжело писать стихи, а уж хорошие сложно вдвойне.
Прости меня, Семен, за то, что я судил тебя так безжалостно и громогласно, нисколько не заботясь о человеческом факторе. Я даже признаюсь тебе Семен Яковлевич, что ни одного стиха твоего не прочел, а понадеялся на мнение мэтров и маститых критиков.
Завтра, в субботу, в выходной день я залезу на сайт www.nadson.ru и осилю все твои стихотворения, которые есть в природе. Прости меня Семен за мою юношескую глупость, которая так падка на мнение известных людей и телевизионных авторитетов. Единственно, что меня может простить: я думал, что ты прожил длинную и яркую жизнь, полную радости, счастья, дружбы и любви. Когда человек проживает прекрасную жизнь, про него поневоле говорят и думают глупости.

Водитель Брежнева

В нашем Банке все водилы ходят в джинсовых костюмах, а Андрей Петрович - в серой полосатой тройке. В нашем Банке с водителями Заместитель Председателя Правления не здоровается, а с Андреем Петровичем всегда за ручку.
Когда я спросил у шофер;в: «Что же такое», - они ответили: «Это водитель Брежнева». Мне представилось, как Андрей Петрович стремит на Чайке к стенам Кремля, а на заднем сиденье сидит генсек и шепелявит: «Гони, Андрюша, дорогой, опаздываем в ЦК. Без нас северные реки повернут».
«Как же он пал?» - подумал я о водителе Брежнева. «Как же ему тяжело возиться с банкирами», - полагал я. Да и нынешние финансовые воротилы не знают как вести себя с Андреем Петровичем. Они все время сравнивают себя с Леонидом Ильичем и спрашивают: «Так ли я сел на кожаное сиденье, правильно ли я отпиваю шампанского из фужера богемского стекла, нужно ли мне за ездой читать газету «Коммерсант».
После таких размышлений наш Зампред Ерофеич обычно глубоко вздыхает и говорит: «Лети, Андрей Петрович, в казино «Кристалл». Будем баланс поправлять».