Тропиканка

Когда смотрел один из многих сериалов,
Он натолкнул меня на размышленья,
Явившись символом непреходящего значенья:
Суть семейной суеты — есть хроника скандалов!

Суть сериала была в том,
Как жил простой рыбак у моря:
Своя семья, своя лодка и дом,
С маленькими радостями и без большого горя.

И годы долгие, с крестьянкою живя,
Прикидываясь неотёсанным мужланом
Он по ночам её обыденно „любя”,
Ей душу являл свою тёмным чуланом.

Кормя семью, он по волнам метался
И всё до копейки домой приносил,
Отдавая семье для достатка,
Но во сне случайно проболтался
То, что в душе была аристократка,
Которую с детства любил.

Аристократка стройнее и выше,
У ней нежные руки и чувственный взгляд.
Так прекрасна, что сносит крышу
И путаются фразы невпопад.

И крестьянка, от ревности злая,
Показала мужику на дверь.
Натура женская стервозная такая
— Всю жизнь живи и ни минуты ей не верь!

Бабе ревность как зубы касатке,
Её мышлению не превозмочь
Как это чувство через жизнь, как свечку через ночь,
Пронёс рыбак любовь к аристократке.

Любовь не растерял во время морской качки,
Всю жизнь крестьянке, без остатка, посвятив.
Но рыщут бабы в поисках заначки
И злятся что-то недополучив.

Вот лишний факт, что баба сатана
И даром что хвостом не в состоянии махать,
Пусть даже жизнь ей отдана,
Но ей нужно и душу забрать.

Ведь ладно бы просто трахнул соседку,
Что мужики все свиньи, не секрет,
Но оставил на сердце чёрную метку,
Не к ней оргазменный привет.

Тебе баба простит все измены,
Пьянство, побои и нищету,
Но обозлятся, как гиены,
Если посмеешь ты иметь мечту.

Если посмеешь ты иметь
Трепет чувств, сердечные волненья,
Посмеешь ты ни к ней душой гореть,
Ни к ней обращая слова восхищенья.

А тело ничто, его пусть поимеют,
Но на душу, она заявляет права:
Ева первой поверила змЕю
И змеёю стала сама.

И ушёл тот рыбак, не взяв ничего,
Из дома, в который полжизни вложИл;
Лишившись в один миг всего:
Во что верил и чем жил.

Но далеко не смог уйти:
Был перехвачен той аристократкой,
К себе поспешившей его привести
И жизнь, как мёд, стала сладкой.

Он спит на белоснежной кровати,
Ухоженное тело обнимая,
О котором столько грезил, мечтая.
Так хорошо, что хочется крикнуть — „ХВАТИТ!
Я, с непривычки, от счастья умираю.

Дайте мне чёрствого хлеба краюху,
Чтоб дух от радости перевести
И что я не в Раю, а ещё на земле ощутить;
Дайте, я проглочу навозную муху,
Чтобы от ваших кушаний язык не проглотить”.

Теперь тот мужик — начальник,
И вместо отрепьев носит костюм.
Халява подвалила нечаянно,
Как попавшийся в булке сладкий изюм.

И мораль здесь такова:
Не надо бояться желаний,
Живите так, как жаждует душа,
Без предубеждений и искусственных страданий!