Прощание с Байкалом

Я благодарю Ушакова Владислава Анатольевича, (члена семьи родного брата Светланы -  Олега Александровича Кузнецова), приславшего мне из Иркутского академгородка, где он проживает, копию статьи, опубликованной в журнале «КОЛОКОЛА БАЙКАЛА".
Здесь приведена краткая выдержка данной статьи.

 
КОЛОКОЛА БАЙКАЛА: Байкал в поэзии четырех веков. Ч.6.
Автор:
Козлов И.
Источник:
Байкал. - 2007. - № 4. - С. 151-173.

18-26 июля 1976 года в Иркутске ярко просияла очередная декада советской литературы. 18 июля, в восемь утра местного времени, мощный лайнер приземлился в иркутском аэропорту и доставил гостей. Прибыли поэты и писатели Москвы, Молдавии, Украины, Прибалтики, Белоруссии, Грузии, Казахстана. Возглавлял представительную делегацию Роберт Рождественский, популярный и известный поэт. К самолету подали трап, покрытый ковром, и первым вышел Роберт. Грянул оркестр, Рождественский легко сбежал по ступеням, и его принял в объятия второй секретарь обкома Евстафий Антипин.
Потом по одному стали спускаться гости: Евгений Долматовский, поэт, военный корреспондент,  ветеран войны - Москва;  Иван Драч, поэт - Киев; Светлана Кузнецова, бывшая иркутянка, поэт божьей милостью - Москва;  Алаберды Агабаев,  писатель - Ашхабад; Тариф Ахунов,  писатель - Казань; Лариса Васильева, поэт - Москва;  Даниил Гранин,  писатель - Ленинград;  Сергей Поликарпов - поэт, участник войны;  Феликс Чуев, поэт, потомственный летчик - Москва; Аурелиу Бусуйок - Кишинев;  Виталий Коротич, публицист - Ленинград; Евдокия Лось, поэт - Минск;  Алиага Кюрчайли - Баку; Иосиф Нонешвили,  сценарист - Тбилиси; Лев Ошанин, поэт - Москва;  Валдис Руя - Рига; Рафаэль Сафин - Уфа, Людмила Татьяничева, несколько лет жила и работала в Иркутске, поэт - Москва.
При встрече обычная суета - цветы, приветственные речи  встречи друзей, восклицания, посадка в автобусы, заполнение всяких анкет и бланков в гостинице, размещение в номерах, освежающие процедуры с дороги,  переодевание - в общем, известные дела. Потом завтрак,  отдых,  обед - все с дороги,  без сна,  но в шестнадцать,  как штык,  экскурсия по городу.  За это отвечала Надежда Полунина, но вести экскурсию выпало мне. Потом,  в течение всей декады было много всего: возложение венков к памятнику Ленину - таков ритуал, поездки по городам и предприятиям,  посещение театров и музеев, поэтические вечера, камерные посиделки, встречи с друзьями и почитателями и, наконец,  25 июля, в воскресенье, общее нашествие на Байкал. Эта поездка обсуждалась до прилета гостей,  в одном из кабинетов обкома, и главным вопросом было - что показать, что подарить и каким угощеньем удивить гостей. Писатели народ набалованный - и работать, и отдыхать умеют.  Ну, конечно, решено было везти на Байкал, в Листвянку, там посадить на катера,  доставить в таежный угол, где никогда не видывали Макаровых телят, и приготовить там праздничный обед. Разные звучали предложения: уха из омуля и омуль во всех видах,  жареные рябчики, медвежатина, бурятский бухлер, осетрина байкальская и, само собой, изготовленная на импорт водка. С водкой решили быстро, да и с обедом долго не тянули. Купили у лесхозников две лицензии на отстрел изюбрей, чтоб мясо было, как у тех, кто жил на байкальских берегах сотни и тысячи лет назад: большие жаренные на огне куски с косточкой, чтоб держать обеими руками, и чтоб каждый кусок был больше, чем обед. А специи и зелень на выбор и по вкусу.
За поездку на Байкал отвечала секретарь Иркутско-сельского района Сафронова С.М. и Марк Сергеев, как секретарь Иркутской писательской организации, и я, как ответственный по информации -  что-то вроде гида-затейника.
Кавалькада  «Икарусов» тронулась от новой гостиницы «Ангара» в десять утра 25 июля. Все уже были достаточно знакомы, хорошо поработали, повыступали перед сибиряками,  повстречались со многими коллективами, а теперь предстоял отдых, шумные, свободные часы общения. Этакий своеобразный литературно-поэтический парад-алле на природе, когда естественно вызревают творческие, деловые и личные отношения, порою на долгие годы.  Гул и гомон в автобусе, шутки, анекдоты,  смех, воспоминания прошлых встреч, обмен адресами -  все как везде и у всех, но в нескончаемом потоке острот, каламбуров, тонких иносказаний. С гостями все эти дни общались, а теперь ехали на Байкал поэты Виктор Киселев, Сергей Иоффе, Павел Хемпетти, Михаил  Трофимов, Георгий Граубин, Вильям Озолин, Иннокентий Новокрещенных  Были и прозаики: Володя Жемчужников, Альберт Гурулев, Геннадий Машкин, Геннадий Михасенко.
В Листвянке пересели на катера-ярославцы, устойчивые и вместительные малые корабли, и часа полтора шли куда-то на север. Бог мой, в который раз смотришь и не насмотришься,  да и возможно ли насмотреться на эту божественную гармонию воды и неба, света и цвета,  шума воды и криков чаек. Бирюза над тобой, бирюза под тобой, вокруг, куда ни посмотришь, серебристо-жемчужные переливы. Все течет и переходит из света в тень, из дымки в блики,  и нет черты, разделяющей небо и воду, и не хочется ни о чем говорить, ни спорить, ни думать, а только созерцать и слышать, как сквозь тебя течет прохладно-бирюзовый окоем и ты купаешься в совершенной чистоте мира.
Не стану говорить, как выгружались и купались, как обживали широкий зеленеющий распадок, размещались за приготовленными столами, как звучали неизбежные, но должные речи и здравицы, когда пьют по первой, по второй и по третьей, а потом наступает час, когда, отговорив положенное по неписанному протоколу и погрузившись в мягкую волну застольного тепла, все ощущают наплыв обволакивающего желания быть услышанным, и все решается привычным резюме: «Читаем стихи!» 
Один за другим поднимались поэты,  распахивали объятья миру, возводили очи горе и разворачивались в плечах, обращаясь к Байкалу, даря ему жесты и очарованные взгляды и читали, читали стихи. Поэты извлекали из своей памяти такие строки и такие имена,  которые раньше как будто были слышаны, но теперь они вдруг зазвучали по-иному, в неведомых ранее интонациях и эмоциональных аранжировках, являясь если и не открытием,  то уж наверняка новым прочтением. Там, у сине-белой, подбитой ветерком кромки чудо-озера, услыхал я впервые стихи Ивана Никитина, Игоря Северянина и Александра Межирова о Байкале. Вот до каких времен и рубежей досягнула его слава...
Поднялся Виктор Киселев, взъерошил густую шевелюру пятерней и выдал отрывок из поэмы:

Его природа создавала
В далеком веке,
В древней мгле...
Я вижу контуры Байкала,
Как полумесяц на земле.
Хребты Приморский,
Баргузинский
Его прикрыли с двух сторон.
Великой силой исполинской
Байкал издревле наделен...

Виктор Киселев

Попросил внимания Паша Хемпетти - а многим думалось, что он уже покончил со стихами,  предал их забвению и занимается только репортажами:

Маяк над Байкалом туманным
К далеким зовет берегам... 
Еще не забылись обманы, 
Что ночью обещаны нам.
И ночь не исчезла покуда, 
Спроси ее зыбкую тень –
Какое великое чудо
Несет наступающий день? 

Павел Хемпетти

Что Паша назвал ночью, какие имел в виду обманы - осталось навсегда тайной. Но задать подобный вопрос кому-то он мог - его пятилетним мальчиком из родной Финляндии интернировали в СССР.
Саша Сокольников, доморощенный, шумный верлибрист, пишущий без рифмы и знаков препинания,  умеющий поместить весь цвет стиха на качающейся тонкой ножке смыслового подтекста и на неожиданном повороте мягкой сюжетной линии и бог знает на чем еще. Саша,  конечно, подарил Байкалу верлибр.

Где-то в Средней Азии
Золото роют в подвалах
Где-то в Сибири золото роют в горах
Не будешь Еленой красавица Лена
Падчерицей Байкала понесешь над собой
Как нимб
Воздух настоянный из багула.

Александр Сокольников

Да, можно сесть и написать стихи о Байкале, где угодно, но ведь хочется еще и прикоснуться и заглянуть в его глубины, совершить омовение души и глаз, вдохнуть бальзамный настой прохлады. И те, кому повезло, кто прилетел и приехал, уже здесь навеки, ибо он причастен и пленен, и принес бессмертную присягу красоте, очистившей его душу.
Не знаю, о чем вздыхалось в тот далекий день Белле Ахмадулиной - ее тогда не было на Байкале, но ее друг, бард и поэт Валерий Стуков, немного заикаясь и подрагивая в голосе, читал и почти напевал ее стихи. Как бард он знал стихи многих поэтов, и мы понимали все, ибо в дни приезда поэтессы в Иркутск Валерий играл для нее на гитаре, и она зачарованно слушала свои стихи под его гитару.

Недаром мне вздыхалось сладко
В Сибири,
В чистой стороне,
Где доверительно и слабо
Растенья никнули ко мне.
Как привести тебе примеры
Того, что делалось со мной?
Мерцают в памяти предметы
И отдает голубизной
Байкала потаенный омут,
Где среди медленной воды
Посверкивая, ходит омуль,
И перышки его видны.
Припоминается мне снова,
Что там,
Среди земли и ржи,
Мне не пришлось сказать ни слова,
Ни слова маленького лжи.

Белла Ахмадулина

Конечно, после декламации, каждый говорил тост, и застольная публика шумно одобряла их и вскоре уже ни шум летнего ветра, ни байкальский прибой не могли заглушить голосов поэтов. Кто-то сказал, что в лирике нельзя без женских альтовых напевов, и отгремел тост за поэтесс. Все согласились, что они ближе к ангелам и, несомненно, к морским сиренам, и сразу нашлись охотники бежать, плыть на катерах, найти и доставить на поэтическое пиршество байкальских сирен. И тут же отгремел тост за русалок Байкала.
 Конечно, потребовали стихов от сибирячки и москвички Светланы Кузнецовой, но не настаивали, зная ее неподатливость, но Света встала и, глядя в сторону Байкала, негромко, словно исповедуясь, прочитала:

Давний гомон Байкала 
Давней гордости суть. 
Вот и пала опала, 
Вот и сжало мне грудь. 
В пустоте моей горницы 
Горький привкус вины,
Воркование горлицы
Посреди тишины...

Светлана Кузнецова

Ее грустная элегия осталась неприметным диссонансом соборной эйфории и, может быть, никогда бы не вспомнилась, но она ее навсегда запечатлела в автографе на сборнике «Сретенье»: «...В последнее свое пребывание на благословенной иркутской земле...»


Фото озера "Байкал" - "Листвянка", 2008 год. Автор - Владислав Ушаков.