письмо Б. от Д

Что у тебя нового? Не жмут небеса,
наливаясь свинцом, как плавильные тигли?
Заботам твоим несть числа.
Хочешь, я сделаю, чтоб молитвы чуть поутихли,
почищу пространство от флуда?
Теперь – лишь по теме. Помнишь, о крепкой ветке,
губами в пене, молил тебя Иуда?
Стрелочника видно по яркой жилетке –
перевел пути и умер.
А уху милее звон монеты,
чем колокольный зуммер.

Кстати, в красивой обертке продаются твои конфеты,
но, кажется, заменили начинку.
Продавцы сладостей давали советы,
между бревен в глазу обнаружив соринку.
Я сказал им, что манну теперь суют по капканам,
напоил и повел в мулен руж,
пошутил – все равно всем хана нам -
так хули уж?

А еще был на спектакле мертвых душ,
смотрел на мастерство актерских трупов.
На сцене расставляли головы медуз,
потом толкли святую воду в ступе.
Они просили кого-нибудь в спасенье,
но, непременно, с бейджиком и чудом.
А я смеялся, становясь их тенью,
вознаградив чревоугодием и блудом.

Ты разрешил до жатвы расти зернам и плевелам.
Только трудно вырастить хлеб на конопляном поле.
Может, засеешь отдельно? И будет – победа вам!
Я даже не стану сыпать в те нивы соли.
Ведь помню, после Христа ты прислал им Мазая.
Он спасал, пока, навидавшись всего, не запил -
его в кровь искусала голодная заячья стая.
И этой кровью он писал тебе вместо чернил:
что подал в отставку,
превратил себя в мотылька,
наколол на булавку
и уснул на века.
Теперь видит сны о Лао-Цзы.

К тому же, мы не в том возрасте, чтобы прятать в воду концы.
Ты только скажи заранее, когда начнешь сбор урожая.
После сорванных печатей появятся твои жнецы,
а я разбужу помудревшего деда Мазая.

На поле Армагеддона мы встретимся и… обнимемся.
Ладно. Всего хорошего! Когда-нибудь свидимся.