Ночной Октаэдр

1.
День медленно растает леденцом,
В бутончики сожмётся повилика.
Наклонится над чёрным озерцом
Немая ночь, тиха и темнолика.

Запахнет сладковато чабрецом,
Антоновскими яблоками сада.
У домика с покошенным крыльцом
Цикады запиликают баллады…

Свернётся ветер ленточным кольцом,
Повиснув на огромной ветке дуба.
Себя вдруг возомнивши храбрецом,
Заухает торжественно и грубо

Незримый филин. Тонким бубенцом
Рассыплется пичуга у овина.
И месяц полированным зубцом
Разрежет небеса на половины…

2.
У горизонта, что так рыж,
качает тополя
проказник-ветер, спрыгнув с крыш.

Усталая земля
ложится в шёлковую мгу –
последний, лёгкий вздох.

Доев закатную нугу,
в густой чертополох
ныряет солнце – рыба-шар.

День кончился, увы.

Росинок призрачный муар
на пальчики травы
наброшен тёплою рукой
небесной тишины.

Луна. Безоблачный покой.
Серебряные сны…

3.
Вот ступишь за порог большого дня,
Шагнёт навстречу ночь без промедленья,
И ласково, с наигранною ленью,
Обнимет неразумную меня.

Обнимет и уложит под крыло
Пухово-голубиное, льняное,
И станет разговаривать со мною,
Вздыхая отчего-то тяжело.

Начнёт поить с ладони молоком,
Кормить имбирно-вересковым словом,
Укутывать дыханием лиловым,
Вылизывать кошачьим языком.

Потом включит светильничек луны
Над чёрными безглазыми домами,
И тёплыми миндальными губами
Вдохнёт в меня загадочные сны…

4.
Умолкнувший ветер. Сиреневый плотик луны
На глянцевой глади. Прозрачна пустая запруда.
Уснули высокие сосны. Слоны-валуны
Замшели в извечно-пустом ожидании чуда.

Летит водомерки упорной лихое перо –
Рисуется вензель таинственных древних посланий.
По капле с небес обрывается звёзд серебро –
Полуночный час исполненья заветных желаний.

Дыханье земли – запах леса, душицы и мхов,
Вскрик птицы бессонной – рассыпчатым речитативом.
Мерцанье – огни светляков на руках лопухов –
Сигналы склонившимся с низкого берега ивам,

Читающим знаки на тихой упругой воде,
Хранящей в себе водомерочьи странные тайны
О самой далекой заветной небесной звезде,
О той, что обмолвился ветер умолкший случайно…

5.
Настанет ночь, настанет срок, велеречивый носорог заявится за мной,
волшебный привезёт он грог, бесшумно ступит на порог, задев косяк спиной.

Сощурит мармеладный глаз: «Мадам, я послан, чтобы Вас доставить ко двору,
не отпирайтесь лучше, зря-с, не время спорить нам сейчас, быть надобно к утру!»

Пергамент вздет на белый рог, в нём между буквиц, между строк угадываю я
полузагадочный намёк, на фатум, а иначе – рок – пришла пора моя.

Глотаю горький грог на раз, промолвив пару пьяных фраз, влезаю на хребет
на носорожий, тут же нас громоподобный глушит глас, окатывает свет!

Мелькают звёзды, носорог плывёт над лентами дорог к расплывчатой луне,
во мне хмельно играет грог, я носорожий глажу бок, довольная вполне!

6.
Ночами причитает в тишине
пичуга над чернильною водою,
над лунною монетой золотою,
покоящейся в озере на дне…

Гортанный тихий крик, протяжный стон,
загадочные всхлипы-заклинанья,
надежды, страхи и воспоминанья,
к кому тревожный голос обращён? …

О чём она печалится, о ком
её неизъяснимое наречье,
в котором боль и горе человечье
рассказанное птичьим языком? …

Качается шуршащая трава
росою припорошенного луга;
бормочет неприметная пичуга
задумчиво печальные слова…

7.
Ночь-полночь, не бойся, птенчик – загрудинное созданье.
Лунный огненный бубенчик ветер бьёт шершавой дланью,
Золотые звёзды-крохи осыпаются на травы –
Зверобой, чертополохи – промельк слева, промельк справа,

Перечирканы потёмки – сикось-накось/косо/криво.
Вьются мысли-камнеломки, жжётся памяти крапива.
Демон чёрный, полоротый пробирается по тропке –
Не пугайся, птенчик, что ты – горсть пшена в его коробке

Для прикорма, для привады в позолоченную клетку.
Тихо цвиркают цикады, воздевают груши ветки,
Словно молятся без гласа об иной какой-то доле.
Время мертвенного часа, время судорожной боли.

Ночь-полночь, не бойся, птенчик – утомлённое созданье,
Треснет огненный бубенчик – не получится закланье –
Заплутает демон мраком, съест туман его низинный
Подле речки за оврагом. Спи, мой птенчик загрудинный…

8.
Мне снится сон, где поросли травы,
Где белые задумчивые львы
разгуливают медленно, вальяжно
у берега сиреневой воды,
впечатывая ровные следы.
Седой песок. Трава шуршит бумажно.

Львы златогривы, тихи и горды,
улыбками растянуты их рты,
видны клыки, но мне совсем не страшно.
От прайда отделяется вожак,
я делаю навстречу плавный шаг
и холку глажу мягкую отважно.

Он смотрит, у него янтарный взгляд.
Я чувствую, что лев чему-то рад,
глаза его от слёз немного влажны.
Мне снится сон, что мы идём вдвоём
к закату, за прозрачный окоём.
Отныне остальное всё не важно.