Шумерская бухта

 
*** 
В угасающих красках картин заторможенность и разлад. Невольное погружение в ассиметричность.
За окном из мангалов курился фимиам – тельца приносили в жертву голодным богам,
выкрикивая заклинания и размахивая картонными веерами.
Мифы опростились, сошедшие боги растворились среди праздно томящихся, загорающих.
Бомжеватые персоналии заняли место странствующих героев, батыров, ”спящих рыцарей” –
творя новую мифологию.
 “Пусть тяжесть земная ей открывается”. – Красивые глаза, рефлексивный взгляд как у школьницы.
Плывущие в пустом зале сцепленные друг с другом плоскости, молекулярные модули, проекции наклонных сосен.
Камера беспомощно болталась на шее – безвозвратно утраченные мгновения.
Свернул с дороги. Вечерняя прохлада настигла только в распадке,
спускался к озеру – под ногами хрустел гравий.
Над чуть белевшей тропинкой нависали переплетенные кусты ивняка.
Заброшенная танцплощадка, бетонный пол алтаря, дискретные копья изгороди – глухое эхо.
Где мой гарем? Где мои евнухи музыканты? Певцы кастраты – ушли, исчезли все под забвения водой.
Возвращение в Эдем – пруд высох – порыжели берега. Свидетельства угасшей эпохи.
Затрещала хроника, ожили голоса, смех, музыка. Рыбы метнулись в прохладную глубину
от зафонившего микрофона, покашливание, стук.
Ожили гипсовые статуи. С витыми ритонами, архар угрожающе склонил  тяжелую голову,
готовый забодать, кого бы там ни было.
У вождя в протянутой к озеру руке поблескивала пивная бутылка.
Недобро глядел в разбитый бинокль пограничник, картинно выставив хромовою ногу.
Себя я обнаружил в стороне, лицом к озеру с деланным равнодушием.
Рядом девушка в сарафане с обгоревшей спиной. Сарафан с узкими бретельками,
противозачаточные пилюли в кармане. Она бросала фантики от конфет в прибрежные камни.
Ветерок слегка трепал ее большие желтые сарафанные цветы, обвевая ее трогательно подгоревшие плечи.
Потом мы сидели на берегу, окуная ноги в озеро – плескалось влажные тюлени камни.
Моя рубашка на ее обгоревших плечах делала ее ближе.
Что-то обреченное было в нашей тишине, словно все уже произошло где-то там.
- Ты пахнешь озером – сказала она, коснувшись губами моей руки.
А зимой можно будет бродить по воде на ту сторону, оставляя следы под снегом до весны.
Вырезал лекало ее профиля и сжигал его – слизывали языки заката. В лицо хохотали чайки.

   Мы жадно вжимались друг в друга – яростно – слепо. На лестнице выстрел подъездной двери
отбрасывал нас порознь.
Шаги удалялись, стихали и одно ее прикосновение вновь возвращало в утробу иного мира,
где нам еще предстоит родиться.
Жесткая конструкция города оплывала, осыпались позвонки лестниц, берестой сворачивалось небо.
За дрожащими стеклами – за ее хрупкими лопатками стояла иная реальность.