Поэма о многострадальной Руси... Часть 11

Как только Василий от них удалился,
Князь к Ольге в покои один заявился
И, понимая, что с ней происходит,
Решил, что соваться покуда не стоит,
А, наблюдая, он выжидал,
Но вот, наконец, момент и настал.
Княжну, успокоив, тихо спросил:
«Василий серьезно тебя  полюбил,
Или минутное то увлечение?
Имеет ли встреча большое значение?».

«Люб он мне, батюшка, да то не про нас,
Но, что говорить об этом сейчас;
Больно мне было с ним расставаться,
Лучше бы вовсе нам не встречаться».

« Ты не тужи, не пришло твое время,
Чтобы нести это тяжкое бремя,
Но хочу вот о чем я сказать,
Тот, кто тебя помог отстоять,
В том разбойном тогда нападении,
Избавив, тем самым, от заточения;
Князь это, дочь. А не тот, кем представился,
И ныне в Руси он шибко прославился.
Ссора меж родом у них приключилась,
В пылу разногласий несчастье случилось,
И дядьку он своего зарубил,
Видимо, тот по делам получил,
А нынче он от Узбека скрывается,
Лишь богу известно, куда направляется.
От роду был он князем карачевским,
А не боярином вовсе брехаловским».

Ольга, прослушав, вся  бледная стала
И на глазах у князя упала.

Любовь и разлука,
Радость и мука,
В их годы все через это проходят,
Кого – то теряют, кого – то находят;
Важно, чтоб счастье не пропустить,
И до конца своих дней сохранить.

Василий в тот день очень быстро собрался,
С приветливым домом он распрощался,
Сев на коня рукой помахал,
И в полном составе путь продолжал.
Дорогой на Суздаль они поскакали,
А из рассказа князя узнали,
Что правит там князь Константин,
Мудрый и умный тот славянин,
Близок к народу и ими любим,
И для Руси был неповторим.
Крестьянам и челяди землю давал,
И по земле своей всех расселял;
Всем обеспечил возможность трудиться,
И по желанию каждый – селился;
Без драки и шума удел расширял,
И людям достойную жизнь представлял.
За разговором они миновали,
Суздаля земли,
И оказались
В  Нижегородских, затем  Костромских
Землях богатых и «золотых».
Мех и леса – вот то богатство,
Что окружало их в этом царстве.
Таежные дебри  - непроходимы,
Гнус, комары невыносимы,
А птицы, зверья, лосей, кабанов
Столько, что просто не надо и слов.
С погодой путникам как – то везло,
Да и в пути их не занесло.
По тропам лесным свой путь продолжая,
Чаще они у костра ночевали,
А утром опять дороги и тропы,
Порой, попадались землянки, холопы,
И снова леса, леса и болота,
И изобилие зверья для охоты.
Встретились им заготовщики меха,
Та встреча была, скажу не до смеха.
Увидев людей, они напряглись,
Но страсти сами собой улеглись,
Когда те узнали кто и откуда,
И пригласили отведать их блюда,
А за обедом язык развязался,
И разговор средь них завязался.

«Люди в лесах этих редко бывают,
Охотники только, порой, заезжают,
Да, вотяки наведаться могут,
От этих не только зверовщики стонут;
Вятская вольница - эти холопы,
Знают они все местные тропы,
Не признают никого, не подчиняются,
Грабят и бьют, да со всеми ругаются.
А сами – то мы новгородские будем,
Выбор для нас был достаточно труден,
Но вот решились и убежали,
С вече народным - нас дюже достали.
Власти там нет, все вече решает,
Что это такое – всяк это знает;
Приедет сам князь иль княжий посланец,
И начинает всякий засранец,
Руку на вече кверху тянуть,
И кто больше даст ту линию и гнуть.
Там, где есть князь - порядку поболе,
Такая уж видно русская доля-
Искать там, где лучше славянам живется,
Да, где только место такое найдется?».

Из разговора понятно всем стало,
Откуда  явилось Гос. Думы начало;
Порой голосуют там не от души,
За сумму приличную, не за гроши
Лоббируют чей - то и… свой интерес,
Все мы пребываем в том мире чудес.
Бывает, друг мой, бывает такое,
Коррупция – это явление земное,
Трудно бороться и трудно поймать,
Коли дают, ну как тут не взять.

«Скажите нам люди до Хлынова путь,
Как нам доехать и, где нам свернуть?».

«Да, здесь уже рядом, добрые люди,
По той вон тропке и вскорости будешь,
А там за рекой, недалече Каршар (ныне Котельнич);
По нашим меркам город тот мал,
Образовался лет триста назад,
Когда появился там резвый отряд
Ушкайников, проще дерзких разбойников,
Из новгородских эти отстойники;
Грабят, воруют и отбирают,
На этом себе капитал наживают.
Самый отстой новгородский живет,
Но народ он всегда остается народ,
Часть успокоились - мирно живут,
Но никого не признают.
Хлынов  - такой же и те же порядки,
(позже название дано ему  Вятка)
Люди живут там, порой, бесшабашные,
Когда разозлишь – бывают и страшные.
Князей у них нет - богатые правят,
Никто на них с данью особо не давит,
Татары пытались их обложить,
Но, кажется, те перестали платить».

Все разузнав, князь с ними простился,
И с новою силой в дорогу пустился.
В Хлынове долго не задержался,
Вместе с друзьями дальше подался.
Далее путь их лежал к р.Чусовой;
Край тот Пермяцкий и очень большой,
Он относился к земле новгородской,
Но расстояния настолько громоздки,
Что трудно, порою, их одолеть,
Не зная дороги, лучше не лезть
В непроходимые чащи лесные,
В болота, озера и рощи густые.
Осень в права свои быстро вступала,
И путников наших листвой осыпала;
Стало ночами заметно прохладней,
А каждое утро все краше, нарядней.
Грибами богаты эти леса,
Ветки откинешь, а там… чудеса,
Белый и красный один за одним,
И вот ты в азартной охоте за ним.
Гуси и утки порядком приелись,
А тут и грибочки уже появились,
Ужин прекрасный, да и обед,
Лучше, вкуснее этого нет;
Рыжики, грузди здесь тоже водились,
Эти крестьянами только солились,
И подавались часто к столу,
Эх, не поскупились бы на похвалу.
Хозяйка, которая их подавала,
Рецепты засолки неплохо та знала.
Но путники редко встречали людей,
Землянки да избы с десяток семей.
Порой, приходилось остановиться,
И чем бог послал в избе подкрепиться.
Смерды сначала  приезжих пугались,
Но, все разузнав, они расслаблялись
И угощали лесными дарами,
Да, тем, что руками они добывали.
Местность менялась – и замечали,
Что чаще и чаще уже уставали,
Холмы и низины чередовались,
Озера местами уже появлялись,
А вскоре и вышли к р. Чусовой,
Вид поразил их своей красотой;
Внизу, средь холмов извиваясь змеей,
Будто б о чем – то, пытаясь сказать
Она,  разгоняясь опять и опять,
Бурлящим потоком вдаль устремлялась,
А там средь холмов со всеми прощалась.
Выйдя к селению, они поразились,
Строению избушек так удивились,
Что долго никак не решались войти,
Стараясь тому объяснения найти.
Шалаш не шалаш, и вроде избушка,
И этим обставлена вся деревушка.
В домишке они разговорились.
Узнав, откуда они появились,
Сбежались все жители, чтоб поглазеть,
Да, путников ближе всех рассмотреть.
Все они им тогда рассказали,
Путь до Чинг-Тура (Тюмень) растолковали,
Проводника им определи,
И распрощавшись, в путь проводили.
Попутчик попался им говорливый,
Казалось, что был он настолько счастливый,
Что может гостям бесконечно вещать,
Обычаи местных племен освещать;
Узнали, что дальше уже за низиной,
Югры живут своею общиной;
Народ полудикий, но с ханами ладят,
Татарам стараются чаще не гадить,
Но лучше бы с ними вообще не встречаться,
Без шума пройти мимо них попытаться;
Идолу с давних времен поклоняются,
Прятать его все время пытаются,
В образе женщины он - золотой,
С ребенком в руках этот слиток святой.
Охотники также за ним находились,
Но словно сквозь землю все провалились,
Идол остался, а их уже нет,
Такой вот у югров, остался секрет.
Настала пора и с ним расставаться,
Теперь им втроем предстоит добираться
До ставки Мубарека в Чинга-Туре
К этой забытой богом дыре.