Купание

   Почти каждое лето Лариса приезжала на дачу к двоюродному брату погостить. Она была озорной, светловолосой, голубоглазой, курносой, что придавало её личику кукольный вид. Лара всё время толклась возле брата и совала нос во все мальчишечьи дела. Вместе с ним и его друзьями играла в «ножички», запускала «змея», лазала по заборам, ходила на пруд.
   Девочка была младше брата на три года и сильно надоела ребятам.
   В одно из воскресений, её мать решила выкупать дочку в речке. Взяв всё необходимое, они пошли по дороге вдоль общего забора, потом свернули налево и низом дошли до редких кустиков обрамлявших невысокий берег.
   Татьяна сначала тщательно чесала мыльные волосы гребнем, не обращая внимания на её визг, вызванный резью в глазах из-за мыла, потом вымыла девочке голову. Мать старательно  тёрла худенькое девчоночье тельце. Вода была довольно прохладная, и Татьяне приходилось работать споро.
   После купания в ход пошло грубое махровое полотенце. Ларкина кожа покраснела, а щеки налились и зарумянились. Высыхая, её тщедушные волосики превращались в премиленькие кудельки.
   Мать нарядила Ларку в розовое платье, привезённое отцом из-за границы. Оно было с гофрированной оборкой, вышивкой, круглым воротничком и рукавом-«фонариком». Сзади был повязан роскошный бант.
   Ларка надела белые носочки и новые белые туфельки с пряжкой, в которые мать предварительно брызнула водицы, в надежде, что дочь разносит их, так как они чуть жали снов;.
   Санька с Лёшкой напрыгались с «тарзанки», наплавались и нанырялись на перегонки до синевы, до икоты, до «дрожжей». Собрались и пошли за Ларкой и её матерью домой. В животах подсасывало, ибо время обеда прошло.
   Кому пришла в голову мысль дразниться, трудно сказать. Слишком чиста была Ларка для дачи в своем праздничном наряде с вызывающим бантом.
–  Лариска-брыска,– выкрикнул весело Лешка.
–  Лариска-грыска, – подхватил Сашка.
Та не заставила себя долго ждать и прокричала звонким голосом:
–  Лёшка-галошка, а Сашка – какашка!
    Мать отругала девочку.
   Мальчишки продолжали дразниться, и, когда дело дошло до буквы «п», Сашка схлопотал оплеуху от тетки и  не надолго замолчал.
–  Лариска розовая, как свинка,– примирительно изрёк паренёк.
–  И никакая я не свинка. Я  – Дюймовочка! – обиженно сказала девочка.
–  Дерьмовочка,– шёпотом, чтобы не получить затрещину от Сашкиной тётки, пропел Лёшка.
–  Смотри, Ларка, а у тебя одна нога длинней другой,– сказал Сашка на полном серьёзе.
   Та остановилась и стала пристально рассматривать свои ноги.
–  Вот вруны! Не буду с вами разговаривать!– прокричала обиженно девочка и побежала.
   После длительных дождей на грунтовой дороге, где часто ездили грузовики, образовались лужи. Они начали тухло пахнуть.
   На беду Лариса поскользнулась и, широко расставив руки, упала в самую глубокую из них, едва не хлебнув чёрной жижи. Мальчики помогли ей встать. Личико, ноги и руки, очаровательное платье и даже носочки были безнадёжно испачканы.
   Мать вытерла, как могла, лицо дочери майкой и, не закрывая рта, почём зря, ругала её. С одежды дочери жирными каплями падала грязь.
   Лара плакала, но, не успев израсходовать весь запас обиды на вредных ребят, на свою неуклюжесть, на жёсткие туфли, на добрую, но нервную мать, вдруг начинала истерично хохотать над мордочками, что ей корчили мальчишки. От этого её чумазое лицо становилось ещё более комичным. И они умирали со смеху.
   Дома Татьяне пришлось хорошенько умыть девчонку и дать ей валерианы. Согретую на керогазе воду принесли в летний душ, смешали с водопроводной водой. Мать стала энергично отмывать снулую, словно ударенная рыба, Ларку от грязевой ванны.

 

Март, 2004

Рассказ из повести "Лоскутное одеяло" из кн. "Стихия", "Московский Парнас", 2008