За пределами Ойкумены

1.               
Понта Эвксинского лик ужасен.
Звероподобны крутые волны.
Вал за валами спешит обрушить
Злобу свою на усталый берег.
Небо укрыв пеленою мрака,
Гею объял первозданный Хаос.
С рёвом голодного Минотавра
Скалы дробит он и низвергает…
Я же, призренный богами путник,
Грубым плащом ограждая тело,
Слабое сердце скрепя молитвой,
Падая, брёл по пустому брегу.
«Даже титана повергнут в бездну
Эти раскаты вселенской злобы!
Тяжкая доля у тех, кто ныне
Ищет пути среди волн кипящих.
Гордые духом сыны Эллады
Молят теперь о спасеньи небо,
Сыплют за борт жемчуга и слитки,
Амфоры мёда и кипы шерсти…
Тщетно. Дары ли смирят стихию?!
Знайте, недолго скучать Харону!
У алтарей, со слезами скорби,
Вам воскурят фимиамы вдовы…»

2.
Дряхлого старца на мокром камне
Я заприметил, смутясь душою.
Кто он? Приблизился осторожно,
С видом привета и любопытства.
Заговорил. И свою тревогу
За мореходов ему поведал.
Он же –  молчал. Я подумал: «Нем он?
Слава богам, удаляюсь с миром…»
Но шевельнулись густые брови,
Звук из груди излетел неясный…
Он произнёс: «Не желаю, странник,
И помышлять о чужих несчастьях…
Сына любимого я лишился!
Да уничтожат полмира боги,
В бездну Тартара его обрушив ---
Не потрясут меня чьи-то муки,
Что мне до них? Я своими полон!»
Чуткую жалость поймав за локоть,
Молча, я выслушал эти речи.
Что отвечать? «Ненавидеть солнце
Только за то, что ослеп ты, старче?!
Так поделом же тебе, безумец!
Горькую чашу вкушай до гроба…
Ты заслужил эту кару свыше,
Если и болью такой терзаясь,
Не постигаешь чужого горя!..»

3.
Боги устали. Утихла буря.
И на песке засыпали рыбы.
Мерный прибой набегал лениво,
Плоть Афродиты лаская робко.
Старый колпак на глаза надвинув,
Берегом брёл я. И улыбался.
Мир устоял, вопреки Олимпу.
И не впервые – о том известно…
Весело думать, что жизнь упряма
И непокорна гневливой воле!..

(1988)