портрет дориана грея. перевод, продолжение

 As the painter looked at the gracious and comely form he had so          
skilfully mirrored in his art, a smile of pleasure passed across his       
face, and seemed about to linger there. But he suddenly started up,         
and, closing his eyes, placed his fingers upon the lids, as though         
he sought to imprison within his brain some curious dream from which       
he feared he might awake.               
  "It is your best work, Basil, the best thing you have ever done,"         
said Lord Henry, languidly. "You must certainly send it next year to       
the Grosvenor. The Academy is too large and too vulgar. Whenever I         
have gone there, there have either been so many people that I have not      
been able to see the pictures, which was dreadful, or so many pictures      
that I have not been able to see the people, which was worse. The          
Grosvenor is really the only place."               
  "I don't think I shall send it anywhere," he answered, tossing his       
head back in that odd way that used to make his friends laugh at him       
at Oxford. "No; I won't send it anywhere."               
  Lord Henry elevated his eyebrows, and looked at him in amazement         
through the thin blue wreaths of smoke that curled up in such fanciful      
whorls from his heavy opium-tainted cigarette.               
  "Not send it anywhere? My dear fellow, why? Have you any reason?         
What odd chaps you painters are! You do anything in the world to            
gain a reputation. As soon as you have one, you seem to want to            
throw it away. It is silly of you, for there is only one thing in          
the world worse than being talked about, and that is not being             
talked about. A portrait like this would set you far above all the         
young men in England, and make the old men quite jealous, if old men       
are ever capable of any emotion."               
  "I know you will laugh at me," he replied, "but I really can't            
exhibit it. I have put too much of myself into it."   







По мере того, как художник созерцал изящный и миловидный облик, мастерски отображенный им, улыбка удовлетворения расплывалась на его лице, намереваясь задержаться там. Однако неожиданно он вскочил и закрыл глаза ладонями, словно желая задержать какой-то необычайный сон, от которого он боялся очнуться.
- Это твоя лучшая работа, Бэзил, лучшее из всего, что ты когда-либо создал,- лениво произнес лорд Генри. – Ты должен послать ее в Гросвенор в будущем году. Академия слишком велика и примитивна. Когда бы я туда ни пошел, там либо было так много людей, что я не мог разглядеть картины, либо так много картин, что я не мог рассмотреть людей, что еще хуже. Гросвенор – единственное стоящее место.
- Не думаю, что пошлю ее куда-либо, - ответил тот, откидывая голову в той странной манере, над которой обыкновенно смеялись его товарищи в Оксфорде. – Нет, я не буду никуда ее посылать.
Лорд Генри поднял брови и посмотрел на него в изумлении сквозь тонкие голубые струйки дыма, которые забавно завивались вокруг его плотно набитой опиумной сигареты.
- Не пошлешь? Но почему, мой дорогой друг? Есть ли на то причина? Что вы, художники, за странные парни! Ты делаешь все, чтобы заработать себе репутацию, а как только она у тебя появляется, ты, кажется, хочешь от нее избавиться. Это глупо с твоей стороны, ведь на свете есть только одна вещь хуже, чем когда тебя обсуждают – когда о тебе не говорят вовсе. Портрет, подобный этому, может вознести тебя над всеми молодыми художниками Англии, а старых заставить почувствовать зависть, если, конечно, они могут еще испытывать какие-то эмоции.
- Я знаю, ты будешь смеяться надо мной, но я действительно не могу его выставить, - ответил Бэзил. – Я вложил в него слишком много себя.