Еретик

Der Ketter
 
 
(... Посвящается всем моим друзьям, собратьям, учителям, дорогой и несравненной Екатерине Румянцевой, коллегам по СМРТ (нл), а также всем мученикам за веру и инквизиторам...)
 
                ALS CATHARS ALS MARTIRS DEL PUR AMOR CRESTIAN

                Катарам, мученикам за христианскую любовь...
 
REVOLTE
 
I.
 
О варварство, отцы святые!
Спасителя продать - о, лицемерство!
Как вы могли, мои родные,
Пойти на столь ужасное злодейство?
 
Вы, праведные души Рима,
Вы веру продали за серебро!
И вы, продав Христову силу,
Вы смели говорить мне про добро?
 
Вы - Люцифера порожденья,
Зачинщики и смуты, и войны.
Клянусь я первым днем Творенья -
На первый взгляд вы все смирны,
Ну а под рясой черт таится
И вас на дно с собой зовет.
Там дьяволиц бесстыжий рой кружится
И тут, и там беспомощно снует
Проклятый Цербер, демон черный,
Смертельный ужас восстает -
А вам бы денег на соборы
Да прихожанок, юных гурий свод.
 
Ваш Рим - отрава для народа,
Великолепный черный яд.
Нет жизни там, и год от года
На месте Рима появлялся ад.
 
О вы, святые лицемеры!
Залили кровью весь Восток,
Разграбили, не зная меры
Ершалаим, и, приходя в восторг,
Сношались вы со всеми, с кем могли,
И выводок ублюдков опорочит
Пески и честь Святой Земли -
Так я, ketter, вам напророчил!
 
О вы, Иуды! Вы продали
Христа и Царствие Его!
Вы все о почестях мечтали -
Умрите и уйдите вон!
 
Когда вы уходили в Палестину,
Пределов счастья не бывало.
Вернулся лишь десяток из Мельсины,
И вы, в арабских покрывалах,
В шелках и золотом набиты -
Вам вместо золота расплавленный свинец
Уж надлежало в горло влить, насытить
Ваш разум, чтоб пришел конец
Всей вашей алчности неверной,
Всем мукам совести и зла,
И вашим почестям нет места во Вселенной,
А мукам вашим - нет числа...

 
II.
 
Самодовольные святоши!
Найдя свой двойственный приют,
Вы сбросили святую ношу,
И ныне бесноваты вы - кто пьет
Вино чрезмерно, иль творит разврат,
Иль алчности целуют пятки.
Вам имя - легион, за вами - ад,
А нас, еретиков, всего десяток...
 
Вы знали, что в крови утопли
Весь Монсегюр, весь Лангедок -
Но сладость пытки не усохла.
Вы - демоны! Означен срок
Земного пребыванья ада.
Пусть всех сожгут еретиков -
Нам небеса дают награды,
А вам не избежать оков.
 
Вам, бесам, не дано попасть
Через Петра заставу в рай,
Уж если умудрились вы продать
Христа в обмен на серебро и гарь.
 
Пускай горят кресты и города -
Вам не спастись от адской муки.
Вы на костер взойдете без труда,
Когда и тело, и душа в разлуке.
 
Я знаю, что не мне вершить
Священный суд над вашим легионом,
Но пусть Господь увидит, осудит
И в землю вы уйдете, миллионы,
Предавшие Христа за серебро,
Иуды мерзкие, святые лицемеры.
Вы думали - несете вы добро,
Но вашим злодеяниям нет меры...
 
 
III.
 
Я был рожден в семье катаров.
Не правда ль, гибельно родство?
Я обучался в стенах храма,
И страстно ожидал Того,
Кто нам ворота в жизнь откроет,
Кто нам свободу принесет.
Не будет зла, не будет горя -
А только райских птиц полет.
 
Я вырос - и увидел мир,
Манящий, словно женщина во тьме.
Я видел, как, придя на мирный пир,
Святой Бернард не верил мне.
 
Он говорил: "Глупцы катары!
Вы веру предали свою!
Еретики! Вас всех ждут кары:
Содом, Гоморра, Альби, Монсегюр -
Не все ль равно, коль грешники повсюду?
И если вы не примере Христа
И церковь нашу - вечно в блуде
Вам гнить придется. Вам дорога - в ад!"
 
Не слушали его Христовы люди,
И потешался искренне народ.
Я день тот больше не забуду:
Он стал предвестником моих забот
 
Когда прошло тринадцать лун,
И возмужал я, беды начались.
Они пришли из королевства. Бунт
Нас смял, и пальцы затряслись
От страха перед рыцарями зла,
Креста и силы братьями "святыми".
Нас предали, и Лета унесла
Всех тех, чья вера была с ними.
 
Поход креста разбил наши ряды,
Сбежали братья кто куда,
И Лангедок, провинцию святых,
Убили - раз и навсегда...



MARTYR
 
IV.
 
Сожгли мой дом. Отца убили,
Насиловали женщин и детей.
Сестру мою на части разрубили
За то, что не по силе было ей
Брать меч отцовский - и убить
Магистра. Тут же, словно бесы,
Безбожники-солдаты принялись -
И только волосы летят над лесом.
 
Я был в то время в Монсегюре.
Услышав о беде моей семьи,
Я встал за тех, кто не воюет,
А выжить хочешь. Но судьбы
Зловещий замысел не изменить,
И рыцарь бил, не веря своему,
И каждый кровью путь хотел пролить
Чрез всю провинцию - все к одному,
Стекались люди к Монсегюру,
Убежище надеясь отыскать.
Война напомнила мне страшную гравюру -
Я сам не знал, куда себя девать.
 
Мне было-то всего лишь двадцать лет,
Когда мой меч был полит кровью.
Мне рыцарь палец отрубил -
Пришлось убить его. Со всей любовью
И к людям, и ко всей Вселенной,
Пришлось мне встать на смерти путь.
Настало время плоти бренной.
О небесах, увы, забудь!
 
Я храбро бился, так велит
Мой скромный путь еретика.
Изранен был - но не был я убит.
Песок в часах все утекал,
Но я об этом не узнаю
До той поры, покуда не был сдан
Мой Монсегюр, ворота рая,
Пока не умерли под рев католикан
Последние защитники катаров.
Мои мученья только начались,
Продолжатся они в подвалах,
И в акте веры Богу отдались...
 

V.
 
Судьба горела. В черной гари
Рождалась Смерть и пустота.
Покрылась жизнь каленой сталью,
Покрылась гарью темнота.
 
Весь Лангедок огнем покрылся:
Сгорели его верные сыны,
Иной же в подземелиях томится -
А рыцарям нет дела до вины,
Они купаются в крови катаров,
Насилуют - и жгут кресты;
Как мусульмане, в тыл ударив,
Они прошлись. Умрем и я, и ты
На поле битвы - иль в костре!
Мы заживо сгорим, но наша правда
Нам маяком во непроглядной тьме
Тысячелетий встанет рядом.
 
В Тулузе триста человек -
Perfecti, чистые, как снег -
Сгорели, иль замучены безвинно.
 
Война идет со всех сторон,
Нет больше пышных похорон -
Могилы братские для нас уже разрыты.
 
Миролюбивые катары
Послушно принимали кары -
Их испытания свершились на костре.
 
А я - порочный, воин -
Их смерти не достоин,
Но ею умереть придется мне.
 
 
VI.
 
В июне месяце, в массиве горном,
Чье Монсегюр именованье,
В оплоте веры освященном,
Тревожно огласил страданья
Всей церкви истинной набат.
Осада началась. Сражались храбро,
А рыцари все призывали ад,
И их числом так велико, ужасно,
Что если б столько вылить крови,
То захлебнулась бы Земля.
Нещадно били стрелы, копья,
И снова меч ходил плясать
По головам еретиков безвинных;
По трупам крестоносцы шли,
По трупам христиан невинных,
Чтоб воцариться в пламени войны.
 
Мы девять месяцев в осаде провели,
В стеснении и голоде ужасном.
В могилы Монсегюра отвели
Perfecti мудрых, сгинувших в опасном
Пути к Христу, к юдоли света.
О, праздник голода! Ты нас убил!
Господь не знал о наших бедах,
Но каждый крепость духа сохранил.
 
Когда закат весенний озарил
Предместья замка, я увидел
Долину трупов. Ворон там кружил,
Нес смерть на крыльях, в муках гибель.
 
Я принял светлый сан perfecti,
И в тот же день наш флаг упал.
Пал Монсегюр. Назначены дни смерти
Последних воинов Христа.



EN ATTENDANT DE LA MORT.
 
VII.
 
В подвалах замка слышу крики.
О, братья верные мои!
Вас мучают огнем великим,
Священным пламенем святых.
 
Меня вели по тесным коридорам
На муки адские - perfecti
За долг считали быть покойным,
За честь - замучены до смерти.
 
В подвалах замка факелы горят,
И палачи огнем сжигают
Мне пальцы, чтобы вылить яд
Моей священной веры. Пламя пожирает
Все мысли - но со мной вера
И Бог со мной. Я это знаю.
Они нас мучили без меры,
Катаров ересь убивали.
 
Быть может, наша вера - ересь,
Но кто из вас не еретик?
Вы с дьяволом нарочно спелись,
Чтоб умер Бог, разверзся Стикс.
 
В подвалах замка факелы горят,
Не зная, что родные братья
Нам жизни превращали в ад
И возгорались над костром несчастья.
 
Меня все называли колдуном,
Бесовской тварью и злодеем,
В лицо плевали, били колуном
Мне по рукам. Как они смели,
Христа продав, предать катаров?
Я знал, они неподалеку жили,
В деревне монсегюрских феодалов,
Да только нашу веру не любили...
 
Когда я брошен был в темницу,
Мне стражник тихо прошептал:
"Сегодня ночью мы бежим в Столицу.
Беги со мной - иначе ты пропал!"
 
Я отказался от побега, ибо
На завтра я избавлюсь от судьбы.
Умру я на костре; Спаситель
Простит весь груз моей вины...
 
 
VIII.
 
Все. Смерть близка. Она перехватила
Мне горло, не дает дышать.
Меня покинула святая сила -
Теперь осталось только ждать.
 
Когда последний солнца луч
Сойдет с небес, погибнет солнце,
Когда закроет небо войско туч,
Взойду я на костер бесовский,
И смерть приму от рук убийцы,
Аббата, алчного до крови.
Бежали четверо в Столицу -
И сгинули во тьме Истории.
 
Солдаты, палачи - за что вы били
Нас, мирных, не желавших зла.
Вы ад мечом своим открыли -
Церковным мукам нет числа,
А тут еще и меч над головой
Завис, и жаждет преклоненья.
Мы предпочли прощание с собой
Прощанью со свободой поклоненья.
 
Perfecti молча на костер,
Credenti - меч из ножен вынув,
Шли сквозь огонь, пусть горестен укор,
Ушли на битву, в смерти сгинув.
 
Мы почитали доброту -
Вы нас в грехах винили.
Хотели мы осуществить мечту
О святости - но вы ее убили.
 
Вы осквернили Бога кровью,
Вы уничтожили Христа.
Жаль, что не вы, а мы, с любовью
Умрем сегодня у креста.
 
Вы пировали, чертово отродье -
А мы томились в тьме и пустоте.
Вы не приняли веру, вы  безбожны -
Мы ж примем муки на кресте.
 
Вся жизнь моя - одни мгновенья,
Вся моя смерть - единый миг.
Осталось мне лишь горькое томленье,
Да ожидания прощальный крик.
 
Заходит солнце Лангедока,
Жизнь катится во пламя под откос.
Я не прожил назначенного срока,
Я счастья людям не принес.
 
Как горько мне смотреть на солнце -
Оно не греет - только тяготит.
Я вспоминал своих единоверцев -
Моя душа, как их, сгорит.
 
Останется ничто, небытие:
Ни памяти, ни лжи, ни горя.
Я провалюсь в святое забытье,
В пучину, в бездну вне историй.
 
Я вижу приближенье Смерти.
Я кровью стены орошу.
Последние слова perfecti
Рукой кровавой напишу.
 
"Нет Смерти - есть лишь Жизнь.
Нет зла - но есть добро".
Катись же жизнь моя, катись
Во имя Бога, под откос.
 
 
IX.
 
Открылась дверь. Вошел палач.
"Пора" - но не сменил я места.
Я произнес последний плач,
И дух ушел из-под ареста.
 
Я вышел из тюрьмы жестокой,
Увидел обгоревший Монсегюр -
И слезы хлынули неловко,
Молитву прочитав свою.
 
Катаров вывели в долину -
Стояло там пятьсот крестов.
Всем ныне суждено погибнуть
И улететь из царствия оков.
 
И каждый сам пошел на муки,
Ведомый верой - и никто
Не смел сейчас святое рушить;
Не то, что ранее, не то -
Они, как коршуны, смотрели
И ждали крови, ждали смерти.
Все добровольно шли и пели,
Все - и credenti, и perfecti.
 
Нас привязали, подожгли
Солому - и ушли навечно.
А мы всю жизнь ко смерти шли,
Чтоб сгинуть в пламени извечном.
 
Огонь охватывал одежду,
Я слышал крики первых -
Они вселяли мне надежду
Все муки испытать без меры.
 
Когда огонь достиг лица,
Я ужас ощутил - и боль
Ужасную. Ей не было конца.
Такая она, плата за любовь!
 
Мы все от боли закричали,
Но быстро, словно свечи,
Мы Богу души отдавали
И уходили к жизни вечной.
 
Горело тело - бренная темница,
Душа рвалась из тела к небесам.
Огонь освободил мое обличье:
Я, голубь огненный, унесся к облакам,
А тело - догорало на земле.
Мой дух искал везде покоя,
Остался лишь вопрос: "Что будет здесь",
Одно я знал - не будет больше горя...
 
 
/28.04 - 2.05.2009/