Слово

Грозный ветер скитальцев встречает,
Что приплыли в чужие края.
Снежной бурей погода играет,
Горизонт в белый смрад, превратя.

Вёсел скрип, с завыванием ветра,
Монотонностью бьют тишину.
Третий день, в ожидании света
Судно ищет чужую страну.

Лёд сожмет скандинавское сердце,
Чувства выдержит крепкий металл,
Только голос, прерывисто-резко,
Это слово, в ночи, прокричал.

И оно ощутило свободу
Закачалось на волнах морских
И помчалось, не видя погоду
Уже песня, сказание, стих.

Там, где Тиса качаются тени
И стоят вековые Дубы,
Он искал средь деревьев спасенье
Не нарушив покой тишины.

Тело спрятано в рваные ткани,
С алой розой на тонкой спине
Убегая, в прибрежные дали
Нес он слово, в сознанье, к тебе.

Еще шаг и знакомое поле,
А за ним дорогие края.
Слово жгло, уподобившись воле,
“Еще вздох, еще миг, буду я…”

Но стрелы оперенье взыграло,
Роза стала еще багровей.
Он упал, там, где речка журчала,
Прошептав, что-то между стеблей.

Лишь заметным дыхание ветра
С губ скользнуло и взмыв над толпой,
По лучам снисходящего света
Слово мчалось уже над водой.

Впереди незнакомые страны,
Путешествия сделанный крюк,
И свежи у истории раны.
Теперь слово летело на юг.

Вот кресты вдалеке замелькали
На знаменах, на латах, конях
С завываньем и скрежетом стали
Шли за веру, погрязнув в грехах.

Опрокинут во зло миротворец,
Капли крови застыли в мече,
Трупы грешных на пепле околиц.
Всё за мысли в его голове.

Впереди упоенного войска,
Средь песков и бушующих скал,
Сбросив маски ‘Господнего свойства’
Крестоносец то слово кричал.

Над полями безДонного края
С диким ветром, не зная покой,
Чуть пришпорив коня, напевая,
Мчался в степи казак, удалой.

Еще дремлет родная станица
И росою покрылась трава,
Но душе одинокой не спится
Сердце стонет, свободой маня.

Старшины позабыты укоры,
Слезы вспыхнуть чуть-чуть, погодя.
Он и вопль в небесные своды,
Слово взмыло над бездною дня.

Над полянками спелого риса,
Затерявшись в вершинах, на миг,
Слово мчалось в страну кипариса,
По страницам замученных книг.

То монах его груз, принимая
То скиталец пустыни – верблюд.
Эхо слова не ведало края
Громыхая во льдах, как салют.

В заунывных шаманских напевах
Оседало на пламя костра,
Поднималось в дыму флибустьеров,
Повторялось из уста в уста.

Австралиец, араб, португалец,
Белорус, филиппинец, таджик.
На березу спиной опираясь,
Его вторил крестьянский мужик.

В ожиданье застыла планета.
И “Поехали” голос сказал.
С космодрома рванула ракета
Вдаль, где звезд начинается бал.

Стих досказан и песня допета.
Юрий ввысь улетает, маня.
Знаю, там… где не видно просвета
Он шепнет, улыбаясь, – “Земля”