Окна

                Когда-то давно я думал, что
                наша  Земля,  как воздушный
                шарик. Если ее сильно надуть –
                Она лопнет.


                ОКНА

                Небо спит,
                а Земля крутится.
                Скоро опять светает.
                В окно загляну,
                она еще трудится,
                прачка Марина Цветаева.
                Утром обидится,
                нам уж не свидеться –
                заговорят прозой.
                Спите, хорошие,
                пусть вам привидится
                Сон или Слон розовый.

                Встретятся в волнах
                прилива московского
                капельки: Он и Она.
                Космос, как Сон,
                к старику Циолковскому
                также пришел – из окна.

                Лишь бы на облаке,
                лишь бы ко времени.
                Лишь бы из века в век
                с гордостью падало ударение
                на божество – Человек!

                ___

                Солнце в окне,
                а протрешь полотенцем –
                тысяча мелких чертей.
                Здравствуй,
                очкастая интеллигенция
                улиц и площадей!
                Окна – миры
                от космической станции
                и –
                до остановки трамвайной
                не остановится реабилитация
                хрупкого мироздания.
                Это неправда,
                что лучше не стали мы –
                в окнах: прозрачном и матовом
                спорят,
                зачеркнуты ручкою Сталина,
                Зощенко и Ахматова.
                Вот разбредемся
                по датам и вехам,
                в городе или в горе –
                на перекрестке окатит эхом
                из родника Истории. –
                Вспыхнет на окнах
                Политехнического,
                поздней листвой напечатано:
                «Граждане, сдавайте Курчатову
                кровное электричество!»
                Или светящихся окон проталины,
                и заслоняющий небыль,
                кадр улыбающегося Гагарина
                с трапа в безлюдное небо...

                Что это было?
                Поток экзальтации?
                Окна – Миры – Души!!!
                Я в этом времени мог бы остаться,
                но не умел слушать...

                ___
 
                Может быть, впереди лето?
                И я начну загорать в поэме,
                впитывая это –
                ультрафиолетовое,
                всемирное самоуспокоение,
                и в растительном замирании
                в тему вздохов уйду,
                как в логово, –
                под домашний надзор герани
                за идиллию и эклогу.

                Но, бывало,
                и время бесили,
                и оно по закону осеннему
                так и носило листьём по России
                полузабытого Павла Васильева
                и чумового Есенина.

                Влезешь в троллейбус,
                где в душу толкают,
                и понимаешь пронзительно,
                что к безветрию привыкают.
                Спокойствие – заразительно.

                И в трубе,
                что, играя, коптила,
                как в скрещении рук и – рапир,
                есть великая альтернатива,
                от которой вознесся Шекспир.

                Так от мирной
                площадки для гольфа
                жизнь течет,
                как с бархана песок,
                или облако с челкой Адольфа
                собирается на Восток.
                И, кончаясь прогнозом погоды,
                каждый день повторяется «сон»,
                будто эйфелева «Свобода»,
                ловит голубя ПикасСо...
                ___

                «Бога не было.
                Нет.
                И не будет.
                Зря
                тянутся к небу груди
                Новодевичьего монастыря.
                Как улики,
                святые лики
                ложь сусальная золотит».
                Э Т О  окно в религию
                надо бы заколотить!

                Струнами виолончели
                плавно звучит река.
                Вырвался из течения.
                Где же вы, берега?!
                Там, на стремнине времени,
                пряча от глубины,
                всех нас несло к сохранению
                проклятой старины.

                К тихим рублевским фрескам
                буйно росли леса –
                к Троицким и Успенским
                выцветшим небесам,
                и под малярной кистью,
                впавшей, как в грех, –
                в абстракцию,
                переживала истина
                вечную реставрацию.

                ___
 
                Окна. Миры. Барьеры.
                Что мне расскажет бриз?
                Как умирал от веры
                тот, кто построил Лисс?

                В море житейских пауз
                встал на волнах бумаг,
                (боже мой) алый парус –
                это же красный флаг!..

                За горизонт зарыта
                «белых стихов» кутья,
                где над горою быта –
                облако бытия.

                Время хороший спринтер.
                Медленно, как паром,
                сердце по лабиринту
                плавает под ребром.

                Ну, задержись на круче
                гулкой речной волны.
                Ну, обопрись на случай,
                чтобы воскликнуть: «Мы»!

                Окна. Миры. Барьеры.
                Длинная, как верста,
                головоломка Веры –
                выше земной Химеры,
                дальше Иисуса Христа...