Я плоть твою, неверная, хочу!

Я ПЛОТЬ ТВОЮ, НЕВЕРНАЯ, ХОЧУ!

Не шибко, не торопко
Крутила дева попкой.
Ползла... Ну, сущая змея, -
Не устоял никто... И я.

Побёг...  вослед...  она шуршала,
Вибрировал язык - в нем жало,
Но искуситель бил под дых,
Дабы никто вокруг не дрых.

В томленьи солнце, да и тело, -
Видать, в нем что-то переспело,
И в жаркой похоти приник
К изгибам девицы старик.

Чтоб распалить...  Она резвилась,
Прижатая в объятьях, билась,
Шипя, истома шла с груди...
Старик! Ее не осуди.

Да он и сам, дрожа в коленах,
Забыл о том, что дома в стенах
Трепещет вымя у жены...
Под  утро - надо же! - такие сны.

Старик хрипел - душа балдела,
Как повезло ! Он вне прицела.
Какие будни - блеск и страсть,
Держись за хвост, чтоб не упасть.

И он сомнения откинув,
Вновь заползает ей на спину,
И, торжествующе молчит, -
Он поквитался... Ныне - квит.

Пыхтя, старик насиловал усладу,
Смиряя чувственность - к параду,
Чтоб страсть зубами наградить,
Их в тело сладкое вонзить!

И вот он миг из подсознанья,
Вся в стонах - не змея - пиранья.
Старик, весь в ярости от чувств,
Вскричал: я плоть твою, неверная, хочу!

В дурмане сна подобно хмелю
Подправив чуть вставную челюсть,
Движеньем ловким он припал
К соску...  чтоб справить бал.

Но челюсть, верности не зная,
Холодная в вопросах рая,
Бесстыдно чмокнув, подвела:
На грудь мурены выпала она.

Пропало все: весь жар, влеченье,
И к горлу лезет огорченье,
И шепчет глас немой: позор,
Ухмылку пряча за подзор.

Старик почти что в помраченьи,
Змея кончается в мученьи,
Сам он, унылый и пустой,
Ей дарит... дарит золотой.

Девица дрогнула, забилась,
И в золотой - вот блин! - влюбилась,
Да так, что аж в глазах рябит,..
И обнаженный дарит вид.

А в нем, в том виде, яд змеиный,
Старик польстился (был невинный),
Но, разглядев суть, отрезвел,
Змею скрутил и тотчас съел.

И пребывая в благодати,
Он стал ровнее прежней стати,
Помолодел, стал домосед,
Хотя, как бес в ребро, был сед.

03.12.2001